– Это ещё не “ого”, – ответил он. – Вот “ого”. – Человек протянул свой слегка надломленный под небольшим углом, ближе к конечной трети, полумеч-полуятаган, матово-золотистого, между коричневым и жёлтым, цвета.
– «Кобра».
– Что такое кобра? – переспросил я.
– Есть такая змея на Востоке. Когда-то, очень давно, наши клинки выковал мало кому известный мастер, из куска упавшего с неба железа. По моим подсчётам, Кобра и Крыса не встречали друг друга без малого триста лет.
– Триста лет?!
– Ну, кое-кого и ещё больше.
– Кого это кое-кого?
– Есть ещё Скорпион и Фаланга [51]. Синий и красный. Бродят, как видишь, по свету, хозяев меняют. Не знаю, почему «Сью» выбрала тебя.
– Сью?
– Так зовут твою Крысу. Кобра и Сью не любят друг друга. Их встреча – это знак. Шутка ли, мирные люди положили половину компании Цинногвера Регента! Не поверю!
– Почему Регента?
– Пел когда-то в церковном хоре. Но я не об этом.
Он мягко взял у меня клинок, опустил его остриём вниз, точно так же повернул свой и легко состукнул их друг о друга. Нежнейший, малиновый звон поплыл над молом. Бархатный, тоненький, мелодичный. Хрустальная амальгама. На золотистом клинке, в месте изгиба, у обуха, точно так же изогнутое, трепетало вытянутое тельце змеи. И та же странная, однобокая грань лезвия.
– Бритвенная заточка! – прошептал я.
– Приятно встретить понимающего человека,– тихо откликнулся держащий клинки.
А звон плыл и плыл, покрывая собой чёрные волны, и сломанные лезвия шпаг, и тела, и пятна крови. Как будто чистил собою то, что натворили здесь люди.
В это время на стене снова послышалась чья-то побежка, и вниз спрыгнули запыхавшиеся люди, взрослый и мальчик, в серых плащах с капюшонами. Взрослый подошёл, глянул на отсечённую голову.
– Просили же! – повернулся он к моему собеседнику.
– Времени нет – сопровождать вас, – виновато ответил тот. – А отпустить его с вами – убил бы всех. Это Ци.
– Ци?! Ты нашёл Ци?
– Не совсем я. Английские моряки помогли.
Спрыгнули ещё люди, взялись за тела, потащили. Замелькали серые капюшоны. В минуту всё опустело, лишь тело Джейка держали Дёдли и Робертсон.
Человек отступил на шаг, вернул мне клинок.
– До свидания, Сью! – сказал он.
– До свидания, Кобра! – откликнулся я. И тут, вспомнив подслушанное, созоровал, добавил: – До свидания, Мастер Альба!
Он улыбнулся, кивнул и сказал такое, отчего – клянусь – мурашки пошли по моей спине:
– До свидания, Томас Локк Лей!
И растворился в темноте, исчез, оставив с нами лишь одного в сером, который хотел осмотреть наши раны.
СЕРЫЙ ЛЕКАРЬ
Мы не сразу тронулись с мола. Слабость чугунным ядром легла в животе. Я сделал шаг, другой, опустился на колени, и меня стошнило. Поодаль так же перегнулся и замычал Бэнсон. Неслышно приблизился Серый Капюшон, взболтнул в руках склянку. Пискнула плотно притёртая пробка, склянка оказалась под моим носом, и оттуда ударил вдруг такой едкий, пронзительный запах, что волны мути пропали мгновенно и невозвратно. А Капюшон шмыгнул к Бэнсону и, когда тот вдруг отчаянно крякнул, я обессиленно улыбнулся.
Медленно, по очереди принимая тяжёлое тело Джейка, мы доковыляли до ожидающей нас шлюпки. Она была с “Африки”, и матросы, сидевшие в ней, были из её команды. Бережно уложив горькую ношу на носу, мы, пропустив мимо ушей пару тревожных вопросов, развернулись кормой к молу.
Решили плыть к “Африке” – чтобы незаметно от женщин привести себя в порядок и не пугать их смертью и кровью. Однако в разговор вмешался вдруг наш серый сопровождающий.
– Простите за неучтивость, добрые люди, – сказал он, привстав с сиденья, – но я должен спросить: речь идёт о женщинах, которые вам дороги? – И, получив наш утвердительный ответ, продолжил: – В таком случае непременно нужно плыть на тот корабль, на котором они находятся.
– Это ещё почему? – не вполне дружелюбно поинтересовался Бэнсон.
– По двум причинам, – мягко пояснил наш странный попутчик.– Во-первых, климат здесь скверный, раны могут воспалиться из-за пустяка. А уже одно только присутствие женщины сводит эту опасность на нет – это правило, это не мною замечено. Во-вторых, нехорошо отказывать женщинам в их извечном предназначении – целительстве и заботе. Вы не убережёте их от волнений. Вы их обидите.
