Школа злословия

Джозеф Сэрфес. Как? Он и у тебя уже успел побывать?

Чарлз Сэрфес. А то как же! Это, знаешь, честнейший малый… Но скажи, Джозеф, неужели и ты занимал у него деньги?

Джозеф Сэрфес. Я? Занимал? Нет! Но только знаешь, брат, ведь мы ждем сэра Оливера каждую…

Чарлз Сэрфес. Правда, правда. Нельзя, чтобы Нолль застал тут нашего милого маклера, ни в коем случае.

Джозеф Сэрфес. А мистер Стенли настаивает…

Чарлз Сэрфес. Стенли? Да его же зовут Примиэм.

Джозеф Сэрфес. Нет, Стенли.

Чарлз Сэрфес. Нет, нет, Примиэм.

Джозеф Сэрфес. Э, не все ли равно, как его зовут, но только…

Чарлз Сэрфес. Да-да, Стенли или Примиэм, это безразлично, ты совершенно прав. У него, наверное, полсотни имен, не считая его прозвища в кофейне.

Стучат.

Джозеф Сэрфес. Черт! Вот и сэр Оливер пришел. Мистер Стенли, я вас прошу…

Чарлз Сэрфес. Да-да, и я вас тоже прошу, мистер Примиэм…

Сэр Оливер Сэрфес. Господа…

Джозеф Сэрфес. Сэр, клянусь вам, что вы уйдете!

Чарлз Сэрфес. Да, долой его, без разговоров!

Сэр Оливер Сэрфес. Такое насилие…

Джозеф Сэрфес. Сэр, вы сами виноваты.

Чарлз Сэрфес. Долой его, и никаких.

Выталкивают сэра Оливера.

Входит сэр Питер Тизл и леди Тизл, Мария и Раули.

Сэр Питер Тизл. Мой старый друг, сэр Оливер, что за чудеса? Почтительные племянники колотят своего дядюшку при первом же свидании?

Леди Тизл. Какое счастье, сэр Оливер, что мы подоспели вам на помощь!

Раули. Действительно, счастье. Потому что, как я вижу, сэр Оливер, под видом старого Стенли вы оказались довольно беззащитны.

Сэр Оливер Сэрфес. Под видом Примиэма точно так же. Бедствия старого родственника не исторгли ни шиллинга у этого сострадательного джентльмена. А сейчас мне чуть не пришлось еще хуже, чем моим предкам, и меня тоже собирались пристукнуть, но уже ни за грош.

Джозеф Сэрфес. Чарлз!

Чарлз Сэрфес. Джозеф!

Джозеф Сэрфес. Дело дрянь!

Чарлз Сэрфес. Действительно!

Сэр Оливер Сэрфес. Сэр Питер, друг мой, и вы, Раули, взгляните на этого моего старшего племянника. Вы знаете, как много я для него сделал, и вы также знаете, как я рад был думать, что половина моего состояния перейдет к нему. Судите же о моем разочаровании, когда я убедился, что в нем нет ни честности, ни доброты, ни благодарности.

Сэр Питер Тизл. Сэр Оливер, я бы удивился вашим словам, если бы сам не узнал на опыте, что это низкий, вероломный и лицемерный человек.

Леди Тизл. И если этот господин возражает против обвинения, то отзыв о нем могу дать и я.

Сэр Питер Тизл. В таком случае, мне кажется, добавлять нечего. Если он знает самого себя, наибольшей карой для него будет сознание, что его знает свет.

Чарлз Сэрфес (в сторону). Если так они разговаривают с воплощенной честностью, то что же они скажут мне сейчас?

Сэр Оливер Сэрфес. А что касается этого расточителя, вот этого его брата…

Чарлз Сэрфес (в сторону). Так, пришел и мой черед! Погубят меня проклятые портреты!

Джозеф Сэрфес. Сэр Оливер, дядя… Окажите мне честь меня выслушать.

Чарлз Сэрфес (в сторону). Ну, если Джозеф пойдет говорить, я еще успею собраться с мыслями.

Сэр Питер Тизл (Джозефу). Вы, по-видимому, надеетесь оправдать себя полностью?

Джозеф Сэрфес. Да, безусловно.

Сэр Оливер Сэрфес. Отлично, сэр… И вы тоже, я полагаю?

Чарлз Сэрфес. К сожалению, нет, сэр Оливер.

Сэр Оливер Сэрфес. Вот как? По-видимому, маленький Примиэм слишком хорошо знает ваши секреты?

Чарлз Сэрфес. Да, сэр. Но это секреты семейные, и их, знаете, лучше не касаться.

Раули. Полноте, сэр Оливер, вы же не можете относиться сурово к его проказам.

Сэр Оливер Сэрфес. Ни сурово, ни серьезно, по правде сказать. Знаете, сэр Питер, этот плут сплавил мне всех своих предков: судей и генералов продавал аршинами, а старых теток дешевле битой посуды.

Чарлз Сэрфес. Конечно, сэр Оливер, я обошелся не слишком почтительно с фамильными холстами, это верно. Мои предки вправе привлечь меня к ответу, я не отрицаю. Но поверьте моей искренности, когда я вам скажу, — а я, честное слово, не стал бы притворяться, — что если я не подавлен изобличением моих сумасбродств, то это потому, что прежде всего я глубоко счастлив видеть вас, моего великодушного благодетеля.

Сэр Оливер Сэрфес. Чарлз, я тебе верю. Дай мне руку, вот так, еще раз. Плюгавый человечек над козеткой помирился с тобой.

Чарлз Сэрфес. В таком случае, сэр, я еще в большем долгу перед оригиналом.

Леди Тизл. И все-таки мне кажется, сэр Оливер, что среди нас есть кто-то, с кем Чарлзу еще больше хотелось бы помириться.

Сэр Оливер Сэрфес. О, я слышал об этой привязанности. И, с разрешения молодой особы, если я расцениваю правильно… этот румянец…

Сэр Питер Тизл. Ну, дитя мое, откройте ваши чувства!

Мария. Сэр, я могу только сказать, что буду рада его счастью. Что же касается меня, то, каковы бы ни были мои права на его привязанность, я уступаю их той, у кого их больше.

Чарлз Сэрфес. Что это значит, Мария?

Сэр Питер Тизл. Вот так-так! Это что за новые загадки? Пока он казался неисправимым бездельником, вы никому, кроме него, не соглашались отдать свою руку. А теперь, когда он как будто готов исправиться, вы, как я вижу, не желаете его.

Мария. Причину знают его сердце и леди Снируэл.

Чарлз Сэрфес. Леди Снируэл?

Джозеф Сэрфес. Брат, мне очень тягостно говорить об этом, но чувство справедливости заставляет меня, и страдания леди Снируэл не должны больше оставаться в тайне. (Отворяет дверь.)