— Завтрак или ленч? — спросил Грант.
— Завтрак?
— Конечно. Что может быть лучше на завтрак, чем сладкий жареный пончик и чашка кофе?
У Келли чуть слюнки не потекли, когда она это услыхала. Однако она нахмурилась.
— От этого безобразно толстеют. А где они продаются? — добавила она с улыбкой.
— Вон там, чуть повыше. Ты займи столик, а я куплю и принесу сюда.
Вскоре он вернулся, неся белый бумажный пакет с липкими сладкими пончиками и чашки с горячим кофе. Они с удовольствием уминали пончики и изучали программы различных музыкальных павильонов. Келли не могла прийти в себя от числа и разнообразия представлений. «Невероятно», — поражалась она. Почти каждый час в течение всего дня и вечера шли концерты рока, блюзов, джаза, кантри. В тот вечер на главной сцене должен был состояться еще и концерт Ареты Франклин. И все это входило в стоимость билета.
Келли была потрясена размахом этого фестиваля.
— С чего начнем? — спросил Грант.
— Решай сам. Я не могу выбрать, когда здесь столько всего. Мне хотелось бы и послушать, и посмотреть все.
— За день мы все успеем, — пообещал он и, взглянув на часы, добавил: — Сейчас начнется очередной джазовый концерт. Давай, пойдем послушаем, а потом немного погуляем по парку и походим по киоскам.
Следующие полчаса они сидели под теплым солнцем, а местный джаз-банд наполнял воздух звуками, которые делали присутствие Гранта рядом с ней еще ощутимее. Она пыталась сосредоточиться на музыке, но ее тело, казалось, отзывалось только на его близость. Келли украдкой посмотрела на него, их глаза встретились и они обменялись улыбками, и она поняла, что ему тоже трудно следить за происходящим на сцене. Когда концерт закончился, он молча взял ее за руку и повел вдоль пирса.
К этому времени Келли начала расслабляться. Грант оказался прав насчет толпы. Многие люди узнавали его, но были слишком заняты собой и развлечениями. Все ограничивалось улыбками и приветствиями. По-видимому, никто особенно не интересовался личностью его спутницы.
Был один неприятный момент, когда они внезапно набрели на павильон компании. Келли забыла, что он здесь должен быть. Том Уинстон, конечно, говорил ей об этом, но планы составлялись задолго до ее появления здесь, и она начисто забыла об этом.
— Мы не подойдем? — спросила она, в то время как Грант уводил ее в сторону.
— Не думаю, что при нынешних обстоятельствах это разумно, — сказал он.
— Наверное, ты прав, — согласилась она, — а если они нас видели? Не покажется им странным, что мы не подошли?
— Возможно. Но лучше рискнуть и не зайти и знать, что, как только мы уйдем, начнутся догадки и предположения о том, что мы делаем здесь вместе, — настаивал он.
Когда решение было принято, Келли попыталась выбросить инцидент из головы. И это было нетрудно. Вокруг было так много интересного, и Грант не хотел ничего пропускать. Они наблюдали, как парашютисты спускались с безоблачного неба над озером, смеялись над клоуном, который ходил в толпе и имитировал гуляющих, слушали еще музыку, закусывали аппетитными кусками пиццы, пирожками со шпинатом и останавливались около каждого киоска. Они разговаривали с молодым ювелиром в одном из них, когда Келли заметила необычное золотое кольцо. Оно было непохоже на другие и оно ей страшно понравилось. Хотя оно было новым, но по дизайну напоминало старинный медальон, который она всегда носила.
— Мне кажется, леди хотела бы примерить это кольцо, — сказал Грант молодому человеку.
— Нет, нет, не надо, — сказала она, — оно прелестно, но…
— Без всяких «но». Оно тебе нравится?
— Да.
— Тогда примеряй, — сказал он, взяв кольцо у ювелира.
Твердо держа правую руку Келли, он надел ей кольцо на безымянный палец. Кольцо пришлось впору.
— Мы берем его, — сказал он твердо, не давая Келли снять кольцо.
Когда они пошли дальше, Келли снова попыталась снять кольцо.
— Я не могу его принять, — сказала она.
— Почему? Ты же знаешь, сколько вы мне платите, и я могу себе это позволить.
— Не в этом дело.
— Тогда в чем? — спросил он нетерпеливо. — Келли, мне хочется тебе его подарить. Мне нравится, как блестят твои глаза, когда ты смотришь на него. Как у маленькой девочки наутро после Рождества. Не лишай меня этого удовольствия.
— О, Грант, — сказала она ласково, — их взгляды встретились: — Как я смогу сказать «нет», когда ты говоришь такие слова?
— Надеюсь, не сможешь, — согласился он и нежно погладил ее по щеке: — Итак, каков вердикт?
Она встала на цыпочки и чмокнула его:
— Спасибо тебе, Дед Мороз.
— Не за что, — сказал он, громко смеясь, и обнял ее. — А теперь давай поищем место в тенечке, чтобы послушать Арету Франклин. Мне кажется, я не смогу больше сделать ни шагу.
— Не хочешь ли ты сказать, что такой активный отдых тебе не под силу, — подразнила его Келли.
— Конечно, нет. Я привык проводить субботу, растянувшись на диване перед телевизором, а теперь ты заставляешь меня стоять на ногах целый день уже в течение двух недель подряд.
— Насколько я помню, ты не все время стоял, — парировала она, глядя на него с улыбкой. — И, кроме того, я бы рада посочувствовать, но подозреваю, что тебе полезно двигаться.
— А, я догадываюсь. Ты хочешь, чтобы я был в форме во время ежегодного врачебного осмотра.
— Вот именно, — согласилась Келли. — Мне бы не хотелось повышать твои страховые выплаты вдобавок к остальным излишествам в твоем контракте.
— Осторожней, — предупредил он, хотя в глазах его появился дьявольский блеск, — а то я напомню тебе, что если ты будешь играть не по правилам, то вообще не будет никакого контракта.
Келли хитро улыбнулась:
— Забудь о том, что я сказала.
Он кивнул:
— Правильно, — потом остановился и огляделся. — Как насчет этого? — спросил он, указывая на пока еще свободное место на траве, под большим раскидистым дубом.
— Отлично, — ответила она, с удовольствием усаживаясь на прохладную траву. — Есть только одна небольшая проблема.
— Какая?
— Отсюда не видно сцены.
— Это не проблема — это реальность. Я отказываюсь сидеть на одной из этих жестких скамеек среди толпы только ради того, чтобы видеть Арету Франклин. Здесь нам будет удобно и слышно, и этого достаточно, — сказал он, сев рядом с ней.
— Вы знаете, мистер Эндрюс, — сказала она, как бы внезапно сделав открытие, — в нашем характере есть явные диктаторские замашки.
— Знаю, — ласково прошептал он, как будто она сделала ему комплимент. — И в вашем тоже — это и делает наши отношения такими интересными.
— Грант Эндрюс, я не диктатор! — горячо возразила Келли. — Спросите любого в телекомпании. Я сторонница руководства с учетом мнения сотрудников.
— Разумеется, — согласился он, улыбаясь, — до тех пор пока все идет по-твоему.
— Это неправда!
— Неужели? Столько шума относительно переговоров по моему новому контракту, но я что-то не припоминаю, чтобы ты изменила хотя бы один пункт после того, как ты сама выработала все условия.
— Это потому, что ты сам не захотел ничего менять, — возразила она. — Я прислушиваюсь к любому
