взять назад клеветнические измышления, которые он написал. Да, у нее действительно была связь с Грантом, если так можно назвать один-единственный день. Но их отношения не имеют ничего общего с тем, что происходит в компании, и они, безусловно, никого не касаются. В суде их признали бы как не имеющие отношения к делу, или как имеющие?.. На самом деле, как бы ей ни хотелось, чтобы было наоборот, невозможно разделить ее очень личные чувства к Гранту и их деловые отношения. Очевидно, что это им постоянно мешало, несмотря на их самые лучшие намерения. Пока она рассматривала проблему со всех сторон, как фотограф, выбирающий правильно освещение для снимка, в дверь позвонили.
Завернувшись поплотнее в халат и пригладив волосы, она подошла к двери и спросила:
— Кто там?
— Грант, — ответ был коротким и резким. Судя по тону, ей предстояла еще одна, исполненная горечи, обвинительная сцена.
Келли не знала, выдержит ли она ее в столь ранний час, но дверь сотрясалась под ударами Гранта, и она понимала, что деваться ей некуда. Пусть уж он войдет и они покончат со всем этим.
Заставив себя улыбаться, она открыла дверь.
— Боже, еще так рано, а вы уже на ногах. В чем дело?
— Вы прекрасно знаете, в чем дело! — сказал он, размахивая газетой перед ее лицом. — Этот… этот кусок дерьма!
Келли, собрав последние силы, произнесла:
— Прелестно, не правда ли? Думаете, мы можем подать в суд?
— А на каком основании? — возразил Грант. — К сожалению, большинство из написанного правда. Он просто так подал факты, чтобы они стали сенсацией. Что я хотел бы знать, так это то, черт возьми, как он узнал про нас?
— Ну уж не от меня, если это пришло вам в голову.
— Он был в вашем офисе вчера днем, — сказал Грант бесцветным голосом.
— Да. И явно хотел выудить что-нибудь этакое, пока я не сказала, что не буду отвечать на вопросы, касающиеся наших переговоров. Затем, уже уходя, он бросил свою гранату. Он прямо спросил меня, есть ли у нас с вами связь.
— И что вы ответили?
Келли в отчаянии воздела руки и пошла через комнату. Повернувшись к Гранту, она огрызнулась:
— Что, черт побери, вы думаете я ему сказала? Я сказала, что это не его собачье дело.
— Очевидно, он принял это за подтверждение.
— Возможно, — насмешливо согласилась она.
Неожиданно выражение глаз Гранта смягчилось. Он вздохнул и запустил пальцы в свои и без того растрепанные волосы.
— Прости меня, Келли, для тебя это было нелегко, да?
Неожиданный поворот в его отношении, сочувствие, которое слышалось в его голосе, застали Келли врасплох.
Она посмотрела ему в глаза и та внешняя броня, которая помогала ей держаться, почти дала трещину. Она грустно усмехнулась:
— Да, хорошим началом дня это не назовешь, — и это лишь в очень-очень малой степени соответствовало действительности.
— Келли, — сказал он мягко и, сделав шаг навстречу, протянул к ней руки. Мгновение поколебавшись, она оказалась в его объятиях, она так нуждалась в утешении, которое, Келли знала, найдет в них. Так они и стояли несколько минут, тесно прижавшись друг к другу, их сердца бились почти в унисон. Наконец, Грант заговорил:
— Я действительно сожалею, что все так получилось, — прошептал он, его дыхание, как легкий теплый ветерок, ласкало ее шею. — Я настолько разозлился из-за всей этой истории, что даже не подумал, каково тебе. Я-то привык, что моя частная жизнь обсуждается во всех городских газетах. Мне это противно, но со временем привыкаешь; проглатываешь вымысел вместе с фактами и плюешь на все это вместе.
— Боюсь, я не настолько благоразумна и готова собрать на него материал, а потом распять его в нашем вечернем выпуске новостей.
Грант улыбнулся ее воинственности:
— Ты знаешь поговорку — «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав».
— Знаю.
— Забудь об этом, леди-босс, — сказал он, гладя ее по волосам. — В нашем бизнесе это пользы не приносит. Нанесение ответных ударов, за исключением случаев, когда вас серьезно оскорбили, только продлевает тему, удерживает ее на газетных страницах, а публика рада поглощать все новые и новые скандальные подробности.
— Существует один надежный способ прекратить все домыслы, — сказала Келли.
— Какой именно?
— Ты мог бы подписать свой контракт, — сказала она мягко, рассчитывая на то, что Грант хочет прекратить публичное копание в своей личной жизни так же сильно, как и она, и поймет логичность этого предложения. В то же мгновение, хотя он и обнял ее сильнее, она поняла, что ошиблась. Грант разжал руки, черты его лица превратились в холодную, твердую маску, что, как она знала по предшествующему опыту, предвещало взрыв гнева.
— Так, так, — с горечью сказал он, — значит, это был очередной ход в игре, которую вы с Линдоном затеяли. Подумать только, что я был уже готов искренне посочувствовать тебе. Мне следовало бы знать, что ты слишком сильна, чтобы позволить такому пустяку, как разглашение на страницах газет твоей личной жизни, расстроить тебя. Ну ты и актриса!
Келли вздрогнула от боли и гнева, которые слышались в его голосе.
— Ты ошибаешься, — произнесла она тихо, пытаясь сгладить неприятное впечатление, которое произвело ее не вовремя высказанное предложение.
Она протянула руку, чтобы дотронуться до него, но видя, что он отшатнулся, не стала этого делать.
— Я просто подумала, что если бы ты подписал контракт, мы могли бы покончить со всем этим прежде, чем это разрушит… разрушит все.
— Все — это имеется в виду твоя карьера?
— Все — имеется в виду нас! — возбужденно поправила она. Она почувствовала на какой-то миг, что сейчас расплачется, слезы внезапно застлали ей глаза, но она не хотела сдаваться, потерять над собой контроль в такой ответственный момент. Скорее всего Грант заподозрит, что слезы — это еще один новый прием. «Сначала докажи, а потом плачь, сколько влезет», — говорила она себе.
Он пристально смотрел на нее.
— Ты хочешь сказать, что наши отношения — единственная вещь, которая имеет для тебя значение? — спросил он спокойно.
Чувствуя ловушку, Келли твердо ответила:
— Да.
— Тогда отойди в сторону и пусть кто-нибудь другой ведет переговоры о контракте, Линдон, например. Он и так этим занимается.
Она отрицательно показала головой:
— Я не могу этого сделать и должна довести это дело до конца — это моя обязанность.
— У меня тоже есть обязанность — перед собой. Я не могу сейчас подписать этот контракт, Келли, и, если это сделаю, то ты и Линдон выиграете.
— Выиграем что? Это не состязание, а деловое соглашение.
— Таким оно должно быть, — согласился он. — Но наши чувства превратили его во что-то другое. Ты и я, мы никогда не сможем прийти к соглашению, особенно если за нашей спиной стоит Линдон и следит за каждым твоим шагом. И ты права — в конце концов, это может нас уничтожить.
— Ты готов рисковать этим?
— У меня нет выбора, — сказал он тусклым голосом.
— Почему нет? Что, на карту поставлена твоя пресловутая мужская гордость? Неужели ты готов
