— Где мы собираемся обедать?
— Я сделал заказ в ресторане отеля «Амбассадор», — сказал он, пока они спускались в вестибюль небоскреба.
Келли слегка присвистнула:
— Дорогой вкус, — ответила она.
— Почему бы и нет? — ответил он с улыбкой, — тем более, если платите вы.
— Я плачу?
— Ну да! Это часть вашей кампании по уламыванию меня остаться на вашей станции.
— Это странно, — сказала Келли, в ее голосе сквозило удивление, — а я думала вы пригласили меня, чтобы убедить в том, что мне следует оставить вас на станции.
— Леди, вы уже знаете, что хотите, чтобы я остался, — произнес он самоуверенно, — единственно, о чем осталось договориться, — это о цене.
— Если дело только в этом, зачем нам вся эта затея с обедом? Мы могли обговорить эту незначительную деталь в моем офисе.
В акценте, который она сделала на слове «незначительную», слышался сарказм, который не укрылся от ее собеседника.
— Затем, что мне нравится, когда красивая женщина выводит меня в свет время от времени. Это полезно для моего внутреннего «я».
— Подозреваю, что ваше внутреннее «я» не нуждается в моей помощи, — ответила она, засмеявшись.
На несколько, казалось, бесконечных секунд между ними повисла тишина, пока он не сказал совершенно серьезно:
— А вот здесь, возможно, вас ждет сюрприз, леди-босс.
После этого он отвернулся и стал грустно смотреть в окно, пока такси с трудом пробиралось к «Амбассадору» в наступившем часе пик. «Каким сгустком противоречий оказался этот человек», — подумала про себя Келли, пристально разглядывая его. С одной стороны, Грант держался абсолютно спокойно — уравновешенный человек, довольный собой и своим местом под солнцем. И вместе с тем в его глазах можно было разглядеть тень неуверенности, когда он обнаруживал ранимость, которую большинство мужчин стараются скрыть.
Повернувшись наконец к ней, он спросил:
— О чем вы думаете?
Слегка поколебавшись, она призналась:
— Я просто напомнила себе, что вещи и люди не всегда оказываются тем, чем они кажутся на первый взгляд.
— Люди действительно редко, — поправил он ее, — мы превратились в поколение профессиональных обманщиков, особенно в том, что касается наших чувств. Вот, например, когда в последний раз вы говорили кому-нибудь всю правду о том, что вы думаете и чувствуете?
— Говорить чистую неприукрашенную правду не всегда к лучшему, — не согласилась она.
— А все остальное — ложь, — сказал он решительно, — никто не выигрывает, когда начинается вранье.
— Возможно и так, но я встречала массу людей, которые причиняли боль друг другу, говоря при этом, что хотят быть честными.
— Неужели лучше узнать правду слишком поздно и обнаружить, что тебя обманывали месяцы, а, возможно, и годы.
— Нет, — согласилась она, думая о своем собственном позднем прозрении в окончившемся полной катастрофой давнем романе. Вспоминая теперь заново эти мучительные месяцы, она поняла ту роль, которую они сыграли в том, что она выбрала карьеру, которая поглотит всю ее энергию и будет держать ее на расстоянии от мужчин, способных причинять ей душевные страдания.
Она была рада покончить с этим самокопанием, когда такси остановилось у отеля. Когда они уже были в ресторане, она почувствовала, что ее уверенность возвращается. Выло что-то слишком интимное в том, что они сидели вдвоем с Грантом даже на заднем сиденье машины. В зале, с его неброским убранством и стенами, завешанными фотографиями знаменитостей, она могла более безопасно играть роль соблазнительницы.
Когда они вошли, по залу прокатился шепот узнавания. Было также очевидно, что персонал — от метрдотеля до мальчиков-пажей — хорошо знает Гранта и считает его очень почетным гостем. Их провели к укромному столику, быстро принесли бутылку отличного охлажденного вина и оставили одних.
— Здесь всех так внимательно обслуживают или только вас? — спросила Келли, когда метрдотель с поклоном удалился.
— Вы недовольны? Я думал, вам будет приятно, что ваш ведущий пользуется такой популярностью?
— Не знаю. Возможно, если бы вас здесь никто не узнал, это усилило мою позицию на переговорах, — дерзко заметила она, пытаясь отвлечь его и себя от истинной причины, по которой это внимание расстроило ее. Анализ подсказал бы ей, что на самом деле ей не понравились явно заинтересованные взгляды нескольких красивых женщин. Грант кивнул нескольким, глядя на них со своей странной ироничной полуулыбкой, которая заставляла ее собственное сердце биться сильнее. Ни минуты не задумываясь о своих мотивах, Келли внезапно обнаружила, что хочет сделать что-то такое, что привлечет его внимание только к ней. Положив свою руку на его, она сказала низким, как ей казалось, соблазнительным голосом:
— Что заставило вас приехать в Чикаго, Грант?
Он перевел свой взгляд с руки, которая все еще лежала на его руке, на ее губы и затем посмотрел ей прямо в глаза. По тому, как стучало ее сердце, у Келли было ощущение, что ее всю расцеловали, хотя Грант не сдвинулся и на миллиметр со своего места. Она чувствовала, что он тайно забавляется, разглядывая ее. Однако когда он заговорил, его ответ был вполне серьезен.
— А кто не захотел бы приехать в Чикаго? Особенно если ты родился в маленьком городке в Небраске и всю жизнь мечтал попасть когда-нибудь в большой город. Омаха хоть в десять раз и больше городка, где я рос, все-таки небольшой город, а большого города я не видел.
— Но почему не Нью-Йорк или Лос-Анджелес?
— Вы с таким же успехом могли бы спросить, а почему не Луна? Когда вы только начинаете, эти места представляются слишком далекими. Чикаго казался достижимым.
— А вы стремитесь только к тому, что достижимо? — спросила Келли.
— Тогда да, — тихо сказал он, сопровождая свои слова таким взглядом, от которого у Келли перехватило дыхание, — а теперь я уже не так уверен.
Келли хотела, чтобы этот ласкающий взгляд длился вечно, однако ее привычная осторожность заставила ее отступиться от него и всего, что он подразумевал. Она попыталась перевести разговор в более спокойное, менее личное русло.
— Расскажите мне о своем детстве в Небраске, — предложила она, искренне желая узнать побольше об этом сложном человеке. Неожиданно то, что начиналось как игра, приобретало совсем иной оборот. Ее намерения больше не ограничивались лишь желанием выудить из Гранта информацию, которая могла бы ей помочь в переговорах с ним. Она действительно хотела его понять.
Во время обеда он развлекал ее рассказами о своем детстве, о местной газете, которую он писал, фотокопировал и продавал по никелю за экземпляр, пока разгневанный друг его родителей не положил этому конец.
— Но какое ему было до этого дело? Мне кажется, что вы просто были страшно предприимчивым ребенком.
— О да, я был страшно предприимчивым. Первым моим расследованием была история о том, зачем милая дама, жена мэра, каждый день заходит к нашему соседу готовить ленч. Нашему соседу, его жене и мэру эта история совсем не показалась забавной, — сказал он и улыбнулся своим воспоминаниям.
— Представляю, — сказала Келли, смеясь вместе с ним, — а что сказали ваши родители?
— Ну, — начал он заговорщицким тоном, — на самом деле я думаю, им казалось это все очень смешным. Они считали мэра старым напыщенным индюком. Но тем не менее они заставили меня прикрыть
