сигарету, а я тем временем смешаю тебе утренний коктейль — или ты хочешь обыкновенного виски?
— Я предпочитаю пиво, — ответил полицейский.
— Сейчас получишь, мое сокровище. Ну как поживает Кнуд Эрик? Прилично вы там обращаетесь с ним? Получает он бутерброды, которые я заказываю для него у «Соломона»?
Она достала из холодильника пиво, а из другого шкафа немного виски для себя самой.
— А ты завтракал, мой разведчик?
— Давно уже, — ответил Йонас.
— Ну, конечно, вы, полицейские, рыщете по улицам, когда мы все спим.
Фру Лэвквист только что встала; на ней была черная шелковая пижама, волосы, ногти и туфли выкрашены в цвет цикламена. Она устроилась на кушетке в ленивой позе, согнув колени, и пила свое виски, ничем не разбавляя.
У Йонаса было такое чувство, будто он очутился вдруг в вожделенном мире роскоши. Он приехал сюда, чтобы передать Беате инструкции ее мужа относительно размещения некоторых ценностей. Было одно соображение, из-за которого Кнуд Эрик не находил нужным просить своего защитника о смягчении обвинения. Лэвквист намеревался в ближайшее время сделать несколько признаний, чтобы разом покончить со всеми обвинениями, но предварительно ему нужно было надежно пристроить некоторые активы. Два автомобиля следовало фиктивно продать ее брату.
Виллу на берегу Атлантического океана предполагалось уступить тетке. Магазины, рестораны и клиника массажа могли оставаться на прежнем месте, они формально находились в руках других лиц и были гарантированы от посягательств; точно так же была обеспечена сохранность владений на улицах старого квартала: они числились за подставными лицами и жилищными обществами; два-три рыболовных катера тоже как будто принадлежали бравым, закаленным рыбакам. Жертвовать приходилось одним лишь овощным магазином.
— Я ужасно плохо разбираюсь в счетах, цифрах, ценных бумагах и тому подобном, миленький мой разведчик, — сказала фру Беата. — Но я считала, что условия моего брачного контракта застрахуют меня от убытков.
Сержант полиции не был, однако, уверен, что контракт будет иметь силу. Он получил также распоряжение срочно перевести в другое место тридцать тысяч долларов и оставшиеся со времени войны фальшивые фунты стерлингов, которые были депонированы у торговца коврами Ульмуса. События развивались таким образом, что Ульмус того и гляди очутится на краю пропасти и, безусловно, уже принимает меры, чтобы навести порядок в своих делах.
— Ульмус — настоящее дерьмо, могу тебе прямо сказать! — заявила фру Лэвквист. — Я ни в грош не ставлю его! Он пальцем не пошевельнул, чтобы помочь Кнуду Эрику во всей этой истории! Имея такие большие связи в «Ярде» и в более высоких инстанциях, он уже давно смог бы добиться, чтобы Кнуда Эрика выпустили на свободу. А теперь Кнуд Эрик вынужден проторчать там все летние каникулы и расплачиваться за все, даже за то, что натворил сам Ульмус!
Йонас с восхищением смотрел на фру Беату. Как ей идет, когда она своим крупным ярким ртом произносит бранные слова: она употребляла вульгарные выражения вовсе не по простоте души, наоборот, она ведь принадлежала к образованным людям, не раз была замужем, в том числе за доктором и за начальником отделения. Для дам, живущих в фешенебельных районах, где сплошь одни виллы, грубые слова являются проявлением свободомыслия.
— И ты сказала все это Ульмусу? — спросил сержант полиции.
— Да уж будь уверен! В его собственной конторе я его так отчехвостила, что две глупые конторщицы, которые сидят у него там, словно репы в грядке, не знали, что и думать. Посмотрел бы ты, как они вытаращили глаза!
— А как отнесся к этому Ульмус?
— Он пытался лезть ко мне, разыгрывал из себя старого бабника и отпускал дурацкие шуточки. Он думает, что совершенно неотразим! Дурак и щеголь, вот он кто! Гордится своим похабником-графом, которого ссужает деньгами, и американскими генералами, с которыми встречается у графа на охоте. А пока он якшается с графами, генералами и посольствами, из Кнуда Эрика сделали Скорпиона, и все газеты обливают его грязью. Хотела бы я посмотреть на Ульмуса, если бы Кнуд Эрик начал о нем рассказывать!
— Однако он не рассказывает, — сказал Йонас, чтобы успокоить даму.
— Да, он чересчур благороден, ей-богу! Но если бы он знал, что за дерьмо этот Ульмус, то уж наверняка бы что-нибудь рассказал. Это Ульмус и выдал его. Голову даю на отсечение!
— Ну-ну, нельзя так говорить!
— Ах вот как, нельзя! Думаешь, я не знаю, сколько ты получил от Ульмуса?
— Не будем переходить на личности!
— Но, ей-богу, ты ведь и от Кнуда Эрика получил немало!
— Конечно! Я и делаю все, что могу! Разве я не пришел прямо от него, чтобы передать тебе его поручение?
— Верно, ты в самом деле очень мило поступаешь, хотя и не задаром. Не принимай близко к сердцу, что я ругаюсь, но когда я слышу про Ульмуса, меня просто зло берет!
— Тебе очень идет, когда ты злишься, — галантно заметил старший сержант.
— Черт возьми, зачем ты говоришь мне гадости! То же самое вечно повторял Отто. Меня уже просто тошнит от этого!
— Отто? Кто он такой?
— Это один из моих мужей…
— Врач?
— Нет, того звали Пребен, тоже порядочный идиот! А Отто — фабрикант, впрочем, он довольно приятный человек, только ужасно скучный.
— Кажется, ты была также замужем за начальником отдела в министерстве социального обеспечения?
— Да, но тот был не из приятных. Кнуд Эрик — самый лучший из всех них, ей-богу! Хочешь еще пива?
— Нет, спасибо, — отказался сыщик. — Я должен идти. У меня еще масса дел на сегодня.
Йонас встал и начал искать свою шляпу. Конечно, он тут же опрокинул маленького фарфорового слона, которого пришлось снова ставить на место. Он всегда чувствовал себя несколько неуверенно в присутствии этой эмансипированной буржуазной дамы с философским образованием, которая вышла замуж за настоящего вора, потому что он был занятнее других. Сержант полиции привык разговаривать с разного рода людьми, но стеснялся бесцеремонной фру Беаты, которая была до того интеллигентна, что говорила совсем как уличные девки в маленьких переулках. Йонас все же не доверял эмансипированной буржуазии.
— Итак, я передал тебе поручение Кнуда Эрика, — сказал он. — Ты обязательно должна все это устроить, а не то он задаст мне перцу, когда мы встретимся в «Ярде».
— Прощай, мой разведчик, кланяйся Кнуду Эрику! — проговорила фру Беата, когда Йонас вошел в лифт.
Сыщик свернул за угол, к ресторану «Кинг», который помещался в этом же доме. Он имел важное поручение и для элегантного владельца ресторана. Старший официант выглядел весьма жалким и растерянным. Директора видеть не удастся. К сожалению, сегодня утром директор арестован.
— Арестован? Кем же?
— Извините, этого я, ей-богу, не знаю. Он был взят у себя дома рано утром. Сама фру сообщила мне об этом. Просто удивительно, что сержант полиции ничего не знает!
— А Толстяк Генри сюда не заходил?
— Нет. К сожалению, он, кажется, тоже арестован.
