Ты, грустящий на небе и кидающий блага нам крошками,Говоря: — Вот вам хлеб ваш насущный даю!И под этою лаской мы ластимся кошкамиИ достойно мурлычем молитву свою.На весы шатких звезд, коченевший в холодном жилище,Ты швырнул мое сердце, и сердце упало, звеня.О, уставший Господь мой, грустящий и нищий,Как завистливо смотришь ты с небес на меня!Весь ваш род проклят роком навек и незримо,И твой сын без любви и без ласк был рожден.Сын влюбился лишь раз, но с Марией любимойЭшафотом распятий был тогда разлучен.Да! Я знаю, что жалки, малы и никчемныВереницы архангелов, чудеса, фимиам,Рядом с полночью страсти, когда дико и томноПрипадаешь к ответно встающим грудям!Ты, проживший без женской любви и без страсти!Ты, не никший на бедрах женщин нагих!Ты бы отдал все неба, все чуда, все властиЗа объятья любой из любовниц моих!Но смирись, одинокий в холодном жилище,И не плачь по ночам, убеленный тоской,Не завидуй, Господь, мне, грустящий и нищий,Но во царстве любовниц себя упокой!
Декабрь 1917
Лирическая конструкция
С. Есенину
Все, кто в люльке Челпанова мысль свою вынянчил!Кто на бочку земли сумел обручи рельс набить,За расстегнутым воротом нынчеВолосатую завтру увидь!Где раньше леса, как зеленые ботики,Надевала весна и айда —Там глотки печей в дымной зевотеПрямо в небо суют города.И прогресс стрижен бобриком требованийРукою, где вздуты жилы железнодорожного узла,Докуривши махорку деревни,Последний окурок села.Телескопами счистивши тайну звездной перхоти,Вожжи солнечных лучей машиной схватив,В силомере подъемника электричеством кверхуВнук мой гонит, как черточку, лифт.Сумрак кажет трамваи, как огня кукиши,Хлопают жалюзи магазинов, как ресницы в сто пуд.Мечет вновь дискобол наукиГраммофонные диски в толпу.На пальцах проспектов построек заусеницы,Сжата пальцами плотин, как женская глотка, вода,И объедают листву суеверий, как гусеницы,Извиваясь суставами вагонов, поезда.Церковь бьется правым клиросомПод напором фабричных гудков.Никакому хирургу не вырезатьАппендицит стихов.Подобрана так или иначе
