Города смиренный сын, у каменной постели умирающего отца,Преклоняю колени строф, сиротеющий малый;И Волга глубокая слез по лицуКатится: «Господи! Железобетонную душу помилуй!»Все, кто не пьян маслянистою лестью,Посмотрите: уже за угломОпадают вывесок листья,Не мелькнут светляками реклам.Электрической кровью не тужатсяВены проволок в январе,И мигают, хромают и ежатсяПод кнутами дождя фонари.Сам видал я вчера за Таганкою,Как под уличный выбред и вой,Мне проржав перегудкою звонкою,С голодухи свалился трамвай.На бок пал и брыкался колесами,Грыз беззубою мордой гранит;Над дрожащими стеклами мясамиЗачинали свой пир сто щенят.Даже щеки прекраснейшей улицыПокрываются плесенью трав…Эй, поэты! Кто нынче помолитсяУ одра городов?..Эй, поэты! Из мощных мостовых ладонейВсесильно выпадает крупа булыжника и не слышен стукМолотков у ползущих на небо зданий,— Города в будущее шаг!Эй, поэты! Нынче поздно нам быть беспокойным!Разве может трубою завыть воробей?!К городам подползает деревня с окраин,Подбоченясь трухлявой избой.Как медведь, вся обросшая космами рощи,Приползла из берлоги последних годин.Что же, город, не дымишься похабщиной резче,Вытекая зрачками разбитых окон?!Что ж не вьешься, как прежде, в веселом кеквоке?Люди мрут — это падают зубы из рта.Полукругом по площади встали и воют зеваки,Не корона ли ужаса то?Подошла и в косынке цветущих раздолийОбтирает с проспектов машинную вонь.И спадает к ногам небоскреба в печалиКрыша, надетая встарь набекрень.О проклятая! С цветами, с лучиной, с короюИ с котомкой мужицких дум!Лучше с городом вместе умру я,Чем деревне ключи от поэм передам.Чтоб повеситься, рельсы петлею скручу я,В кузов дохлых авто я залезу, как в гроб.Что же, город, вздымаешь горней и горнееК небесам пятерню ослабевшую труб?!Инженеры, вы строили камни по планам!Мы, поэты, построили душу столиц!Так не вместе ль свалиться с безудержным стономУ одра, где чудесный мертвец?!Не слыхали мы с вами мужицких восстаний,Это сбор был деревням в поход.Вот ползут к нам в сельском звоне,
