лаборатории.
— В таком случае, я хотел бы поговорить с ними. Со всеми сразу, если это возможно.
— Но не лучше ли потолковать с каждым с глазу на глаз? Как это… сверить показания?
— Мне важнее понаблюдать их взаимоотношения.
— Что же, вам виднее. Надеюсь, я могу присутствовать?
Нелегкий вопрос. Лассандра — начальство, и в ее присутствии сотрудники будут чувствовать себя скованно.
— Я бы предпочел проводить беседу в более непринужденной обстановке. Но обещаю: если узнаю что-то действительно важное, обязательно доведу до вашего сведения.
Лассандра встала.
— Готова повторить: вам виднее.
Джефф вовсе не был в этом уверен.
— Они работают в Комплексе обработки радиоактивных отходов, — продолжала она. — Я позвоню и скажу, что мы сейчас прибудем. Могли бы добраться пешком, но если вы не против, поедем на машине. Я только представлю вас и немедленно отправлюсь туда, где нашли Фрэнка.
— Вскрытие еще не производили?
— Нет. Ждут указаний из Вашингтона.
Через минуту они стояли перед голубым кабриолетом. Джеффу снова пришлось втискиваться в машину, сиденья которой успели нагреться еще больше. Когда Лассандра включила зажигание, он ощутил, как с шеи по спине ползут капли пота. Двести семьдесят фунтов — чересчур много даже при росте шесть футов четыре дюйма.
— Доктор Кейн, вы, разумеется, знаете о воздействии радиации куда больше моего. Даже без вскрытия: что послужило причиной смерти?
Автомобильчик был совсем маломощным и к тому же имел механическую коробку передач. Лассандра Кейн быстрыми экономными движениями переключила скорость и уверенно ответила:
— Облучение. Гигантская доза облучения, убивающая не за часы или месяцы — за минуты. О таких огромных дозах я еще не слыхивала, а ведь справочник радиологической безопасности много лет оставался моей Библией. Фрэнк Лейзенби был не просто облучен, а зажарен заживо. И теперь, когда я высказалась, могу сказать, в чем я не права. Видите ли, такое облучение, несомненно, привело бы к вторичному радиоактивному заражению тела чем-то вроде изотопов калия с периодом полураспада в несколько часов или больше. Но ничего подобного не произошло.
Джефф слушал со всем возможным вниманием, но понимал далеко не все.
— Та самая Библия, о которой вы говорите…
— Справочник?
— Именно. Не знаете, где я мог бы его достать?
Она искоса взглянула на полицейского и вроде бы улыбнулась…
— Пошарьте под сиденьем и найдете.
— О, мне не хотелось бы лишать вас… — пробормотал он, но все же запустил руку под сиденье и вытащил толстенный том в голубом переплете. Открыл наугад, посмотрел, пролистал.
— Составитель не слишком любил пользоваться словами…
— Это основы радиологии. Таблицы и графики режимов распада и полураспада, а также химические свойства радионуклидов. Поверьте, в этой книге сконцентрировано огромное количество информации.
— Может быть. Но мне необходимо вытащить ее на свет, — откликнулся Джефф, удерживая книгу на колене. — Пожалуй, я не воспользуюсь вашим экземпляром. Просто поясните мне кое-что?
Лассандра подвела машину к обочине и осторожно выключила зажигание.
— Дайте посмотреть.
Джефф протянул ей книгу.
— Знаете, что такое плутоний? — спросила ученая дама.
— То, что используют в атомных бомбах. Ядовит, как сам дьявол.
— Да, крайне ядовит, и если вы вдохнете даже сотую долю грамма, вам не поздоровится. Кроме того, это побочный продукт действующих ядерных реакторов, так что в здешней округе его хоть отбавляй. Девяносто четвертый элемент таблицы Менделеева. На этой странице информация об определенном изотопе плутония, так называемом плутонии-241. Он радиоактивен. Эта схема показывает всю цепочку его полного распада. В среднем за тринадцать лет плутоний переходит в другой элемент, америций, который тоже радиоактивен, и поэтому в среднем за четыреста пятьдесят восемь лет превращается в нептуний. И этот радиоактивен, но требуется два миллиона лет, прежде чем он становится протоактинием, который через двадцать семь дней преображается в торий, который через сто шестьдесят тысяч лет оборачивается радием, потом актинием, потом…
— Сдаюсь, — пропыхтел Джефф, поднимая руки. — Забирайте книгу.
— Простите, если все это показалось вам ученой болтовней, но нам каждый день приходится иметь дело с такими вот последовательностями. Процесс распада и длительность каждого этапа — основы всей проблемы ядерных отходов.
Она отдала книгу Джеффу и снова включила двигатель.
— Если бы все элементы имели период полураспада в несколько минут, нам не нужна была бы программа восстановления окружающей среды. Все рушилось бы вниз, по лестнице распада, отдавая по пути частицы или радиацию, пока не заканчивалось бы появлением стабильного элемента. К сожалению, природа пошла другим путем.
— Не знаю, стоит ли так уж сожалеть. Если бы все совершалось быстро, мне бы не получить здесь работы.
— Верно. Но разве мы хотим передать нашим детям проблему, которая будет существовать и через десять тысяч лет?
Доктор Кейн припарковала машину у здания комплекса обработки отходов и выпрямилась.
— Простите, сержант. Я не хотела забивать вам голову ненужными сведениями. Просто это моя работа, и иногда я чересчур увлекаюсь.
— Понимаю. Не нужно извинений. Мне интересно знать, что здесь происходит. Но все, что я услышал, пока не имеет для меня никакого смысла. Может, когда-нибудь вы повторите это еще раз, помедленнее?
Внутри здания, несмотря на летнюю жару, было прохладно. Они прошли через пустой вестибюль и остановились перед дверью с кодовым замком, на которой висела табличка: ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН.
— Здесь исследуют лазеры, — пояснила Лассандра в ответ на вопрос Джеффа. — В особенности — лазеры с ядерным возбуждением. Вы примерно представляете принцип работы лазера?
— Ни в малейшей степени. Ну разве что моей сестре глаза оперировали лазером.
— Только не таким. Обычные лазеры, используемые в компакт-дисках или хирургии, забирают множество атомов, электроны которых обладают чуть большей, чем минимальная, энергией и заставляют разом отдавать всю эту лишнюю энергию. И в результате получается узконаправленный луч, имеющий одинаковую длину волны.
— Я видел нечто подобное в световых шоу.
— Это низкоэнергетические модели.
Они вошли в дверь с кодовым замком, и Лассандра повела его по узкому коридору.
— Лазер с ядерным возбуждением работает примерно по такому же принципу, только на протонах и нейтронах внутри атомного ядра. Энергия — на несколько порядков выше, а длина волн излучения значительно короче.
— Не мог ли такой лазер использоваться для убийства Фрэнка Лейзенби?
— Ни в коем случае. Даже самые мощные, подобные тем, что установлены здесь, в тысячу раз слабее, чем нужно для такого поражения.
Они вошли в лабораторию с оптическими скамьями, установленными вдоль трех стен. Приборы на них показались Джеффу на удивление маленькими.
— Мог ли Лейзенби работать над более мощным аппаратом?
