стойки. Перечисляю по порядку. С первым опять-таки все проще некуда: чахотка, промежуточная стадия. Второй здоров. Возьмем следующего, того отставного моряка в драной куртке. Что скажете?
Джозеф Фолкнер водрузил очки на нос и вгляделся потщательней.
— Не видя лица… гм-гм. По крайней мере тут у нас результат неумеренного потребления спиртного.
— Браво. Конечно, на эту мысль вас могли навести и полпинты джина у него в руке, но мы, безусловно, признаем тлетворный эффект злоупотребления горячительным. Что дальше?
— Трясучка?
— Нет. — Дарвин удовлетворенно покачал покрытой париком головой. — Это симптом, а не причина. Обратите внимание на то, как шатко бедолага ставит ноги и как неуверенно тянется к стакану. Перед вами третья стадия сифилиса.
— Вы уверены? — Фолкнер по-новому взглянул на отставного моряка.
— Абсолютно. Запущенный случай. Если бы вы видели его лицо, разрушительное действие болезни было бы совсем очевидно. Теперь взгляните-ка на следующего. Вон тот, в фиолетовой фланелевой крутке, который как раз глядит сюда и собирается уходить. Как насчет него, полковник?
Джейкоб Поул пожал плечами.
— Физиономия румяная, глаза ясные, сам дюжий и крепкий. Волосы густые и черные.
— Вполне справедливо. Но загляните поглубже. Ну, Джозеф, а вы что скажете?
— Да на первый взгляд здоров как бык. Но… — Фолкнер остановился.
— Ага! Сформулируйте свое «но». У вас превосходное чутье, Джозеф, а вот конкретных знаний ему в подпору не хватает. Друзья мои, чтобы вынести полноценный диагноз, мы должны заглянуть за внешние признаки вроде волос или сложения. — Едва речь зашла о медицине, из голоса Дарвина пропал даже намек на заикание. — Лучше обратите внимание, какого цвета губы этого человека — нет ли там синевы? Взгляните хорошенько на проступающие на висках вены, на осанку, на щеки — они ведь слегка сероватого оттенка. Взгляните, как напряженно он двигается, взгляните на утолщенные пальцы. Он страдает от серьезного и острого сердечного заболевания.
Сотрапезники доктора проводили черноволосого мужчину взглядом. Джозеф Фолкнер покачал головой и снял очки.
— Ну и ну! Вы серьезно?
— Совершенно серьезно. Этому человеку жить осталось не больше года.
— Дьявольщина! Не знай я, что в Лондоне вы совсем недавно, непременно решил бы, будто все эти люди — ваши пациенты. — Фолкнер развернулся. — Разве что вы подсказали, полковник Поул?..
— Не виновен, — возразил тот. — В жизни не видел ни одного из них.
— Тогда, Эразм, вам крупно повезло, что мы живем в век разума. Двести лет назад вас неминуемо сожгли бы за колдовство. А признайтесь, когда вы сталкиваетесь с такими обреченными, вас не тянет сообщить им об их недуге?
— Тянет. Но я всегда спрашиваю себя: а зачем? Будь этот человек одним из моих пациентов в Личфилде, причем состоятельным, я бы непременно обсудил с ним методы лечения и предложил бы изменить образ жизни. Но у вышедшего отсюда бедолаги нет подобной возможности. Он беден — видели его башмаки? — у него нет денег на лекарства. Пусть лучше живет в счастливом неведении. Открою я ему горькую правду, не открою — не пройдет и года, как он покинет этот мир.
Фолкнер поднялся из-за стола.
— А я должен покинуть эту таверну прямо сейчас. У меня назначена встреча за рекой, в Саутуорке. Итак, джентльмены, до вечера. Значит, в семь?
— Да, в семь мы вновь будем иметь удовольствие увидеться, — кивнул Дарвин, но не поднялся вслед своему другу. Тот застегнул плотное пальто и шагнул из таверны в промозглый сумрак февральского тумана, а доктор налил себе и Джейкобу Поулу еще бульона.
— Вы подразумеваете, — угрюмо вымолвил Поул, — что, будь я болен, вы бы мне ничего не сказали?
— В смысле, если бы не мог вам помочь? Тогда бы да, ничего не сказал. — Дарвин рассеянно проедал себе путь через целый поднос сыра и копченого окорока. — Много вам было бы радости знать, что вы стали жертвой какого-то неизлечимого недуга?
— Гм-м. Ну…
Полковника внезапно прервали. К столу подошел тот самый молодой человек, что все это время неуверенно мялся поодаль у стенки.
Похоже, Дарвин ничуть не удивился. Кивнув, он произнес с набитым ртом:
— А я все гадал, кто из нас троих вас так интересует. Правда, странно, что это оказался именно я, ведь я в этом городе почти ни с кем не знаком.
— Знаю, сэр. — Молодой человек вежливо поклонился Дарвину и Поулу, но явно чувствовал себя не в своей тарелке и нерешительно переминался с ноги на ногу. Он был без головного убора, русоволос и чисто выбрит, хотя, пожалуй, его цветущее свежее лицо еще не нуждалось в бритве. — И тем не менее я хочу поговорить именно с вами.
Он снова уныло покосился на Джейкоба Поула.
Дарвин оглядел его с головы до ног. Молодой человек был хорошо одет и ладно скроен, однако в нем ощущалась некоторая излишняя солидность, а открытая юношеская физиономия отнюдь не блистала умом.
— При полковнике Поуле можете говорить совершенно свободно, как наедине со мной. Я полностью ему доверяю. Полагаю, вас привела какая-то медицинская проблема?
— О нет, сэр. — Молодой человек смешался. — Или по крайней мере, сэр, не моя личная. Речь идет об… одном моем друге.
— Очень хорошо. — Дарвин поджал толстые губы и указал на место, освобожденное Джозефом Фолкнером. — Налейте себе бульона и расскажите мне об этом вашем друге. Только как можно подробнее, от начала и до конца. Подробности — основа любого диагноза.
— Да, сэр. — Молодой человек присел на краешек стула и откашлялся. — Меня зовут Джеми Мерчисон. Я родом из Шотландии. Приехал сюда изучать медицину под руководством доктора Уоррена.
— Мудрый выбор. Лучший врач в Лондоне. Вы сами избрали его в учителя?
— Нет, сэр. Мой отец.
— Понятно. Но если Уоррен не в состоянии разрешить вашу проблему, я убежден, что тоже ничем не смогу помочь.
— Сэр, у доктора Уоррена у самого со здоровьем неважно. Более того, он утверждает, что вы превосходите его, особенно в постановке диагнозов. В любом случае я не консультировался с ним и по другим, более личным причинам. Видите ли, леди, о которой идет речь…
— Леди!
— Да, сэр. — Мерчисон растерялся. — Это плохо?
— Нет. Но я должен извиниться. Девять из десяти людей, начинающих с того, что один их друг страдает от какой-то болезни, на самом деле описывают свою собственную проблему. Я предполагал, что и в вашем случае дело обстоит точно так. Пожалуйста, продолжайте.
— Да, сэр. Эта леди — Флоренс Траструм, троюродная сестра доктора Уоррена, я у него с ней и встретился. Она приехала с острова Мэн и сейчас находится в услужении в доме вашего друга, мистера Фолкнера. Это еще одна причина, по которой я решил довериться именно вам. Мы с Флоренс познакомились около четырех месяцев назад и стали друзьями. А две недели назад она пришла ко мне и призналась, что иногда испытывает очень странное физическое ощущение.
— А именно?
— В определенных условиях у нее по рукам и лицу начинают словно мурашки бегать.
— И все?
— Нет, сэр. При этом у нее еще волосы дыбом становятся, как будто она увидела призрак.
— Волосы дыбом становятся. Каким медицинским термином это называется? Поскольку вы изучаете медицину, можем употреблять точное название, дабы просветить полковника Поула.
Мерчисон нахмурился и покачал головой.
— Что-то не припомню.
