просто феномен, Свами Савачарья. Вам об этом известно? Вы отрицаете эмоции, и все же когда вы беретесь эмоции понимать...
Она повернулась к Джону, Вильсе и Камилле.
— Конечно же он прав. Именно своими детьми я вас и считаю. Вы действительно мои дети — пусть даже в эмоциональном, а не в генетическом смысле слова. Я никогда не причинила бы вам вреда.
И Хильда Брандт снова обратилась к Сове.
— Понимаете, именно это, более всего прочего, ранит меня и огорчает. Что вы, интеллигентный человек, которого Магрит Кнудсен описывает как чуткого и проницательного, смогли убедить себя в том, что я стану убивать ради защиты европейской окружающей среды. Убедить настолько, что вы примчались сюда, чтобы удержать меня от убийства. Причем даже не убийства какого-то незнакомца, а человека, которого я знаю с самого рождения — точнее, знала еще до рождения. Что же я, по-вашему, за зверь?
— Я допустил ошибку. И уже это признал. Я не имел с вами достаточного общения. А кроме того, я не мог забыть нападения на Ярроу Гобеля.
— Которое вовсе не было преднамеренным, и вам следовало бы это знать! — Хильда Брандт укоряла Сову как учительница — нерадивого ученика. — Если человек с весом менее шестидесяти кило, как генеральный инспектор Гобель, принимает дозу, рассчитанную на персону весом в... двести пятьдесят кило?
— Двести девяносто.
— Вы меня поняли. Ваша потеря памяти стала бы временной и частичной. Она относилась бы только к событиям последних месяцев, и вы давно бы уже вернулись в нормальное состояние.
Хильда Брандт наконец подошла к открытой двери.
— Впрочем, это меня не извиняет. Я беру на себя всю ответственность за неприятность с Ярроу Гобелем. Точно так же, как я беру на себя всю ответственность за все мои действия. Когда я вернусь, вы сообщите мне, что вы намерены по этому поводу предпринять. Но сначала я должна поддержать моих сотрудников на Ганимеде. Они думают, что теперь всей вселенной конец. Что, разумеется, вовсе не так.
Она повернулась к Сайрусу Мобилиусу.
— Теперь, когда разошлась весть о том, что наш океан заражен земными формами жизни, нам, скорее всего, невозможно будет сохранить Европу. Так что вы победили, Сайрус, а я проиграла. Но победители и проигравшие часто меняются местами. Я не сдамся. К тому же во многих других смыслах я победила.
И Хильда Брандт ушла, прежде чем Мобилиус или кто-то еще сумел ей что-либо ответить.
25
ПОБЕДИТЕЛИ И ПРОИГРАВШИЕ
Нелл Коттер выучилась удерживать свой разум и свою камеру на главных событиях. Когда Хильда Брандт вышла из комнаты, это оказалось непросто. Нелл почувствовала перемену фокуса в группе, но где теперь новый фокус, ей было так сразу не понять.
Джон Перри и Вильса Шир сидели между Нелл и Тристаном. Сразу за Тристаном сидела Камилла, а рядом с ней — Дэвид Ламмерман. Все шестеро с неловкостью смотрели друг на друга, старательно игнорируя Савачарью и Мобилиуса, которые сидели к ним лицом. Как только Нелл повернулась оглядеть остальных, она почувствовала, как Джон Перри чуть-чуть от нее отодвигается.
Тогда Нелл разделила поле камеры, чтобы зафиксировать выражения лиц всех трех беглецов с «Океана», и попыталась угадать их мысли. «Вместе при рождении, даже еще до рождения. Первые год-два росли единой группой, буквально дышали обликами, звуками и запахами друг друга. Ничего удивительного, что Джон и Вильса так сильно и незамедлительно откликнулись друг на друга. Затем малыми детьми в полном одиночестве выброшены в открытый космос — жить или умирать».
Шестерым выжить не удалось. Остальные трое были один за другим найдены в послевоенном хаосе и выросли в совершенно разных окружающих средах Земли, Марса и Пояса. Каждый сделал свою, отдельную карьеру, не сознавая о существовании остальных, пока Хильда Брандт не собрала их вместе. Но теперь эта троица начнет видеть себя как единое целое — и казаться себе абсолютно непохожей на всех людей, какие когда-либо жили на этом свете.
А как увидят их остальные? Нелл вдруг поняла, что уже начинает по-другому думать о Джоне Перри. Отважится ли она на близкие взаимоотношения с мужчиной, обладающим абсолютным контролем над своим телом и разумом? Тут Нелл припомнила сообщение из Пунта-Аренаса о невероятно быстром беге Джона за карнавальной платформой. Теперь в это легко верилось.
А затем она почувствовала восхищение, злость на себя и сильную привязанность. Джон по-прежнему оставался Джоном. Он не изменился, если не изменилась она.
«Хильда Брандт была права, — подумала Нелл. — Все мы — люди».
Она заставила себя протянуть руку и сжать бедро Джона. Мышца задрожала и напряглась, затем медленно расслабилась. Джон снова подался к Нелл, накрывая ее ладонь своей.
«Нет тут никакого Ледяного Человека, — решила Нелл. — А в абсолютный телесный контроль я поверю, когда сама его почувствую. И если он действительно существует, могу поклясться, это будет восхитительная забава.
Но если так, то насколько типична я сама?»
Нелл посмотрела дальше по ряду на Тристана Моргана. Наверное, впервые в жизни он не ерзал на стуле. Тристан держал Вильсу за руку и что-то тихо говорил ей в самое ухо. По лицу Вильсы гуляла одинокая, грустная улыбка. Но это по крайней мере была улыбка. Камилла и Дэвид, в дальнем конце, смотрели на Нелл в ответ, разглядывая ее и Джона так же спокойно, как она разглядывала их. Возможно, одним из свойств модифицированной нервной системы была способность сопротивляться шокам, которые поражали обычных людей. Возможно также, что эта способность могла передаваться. Нелл чувствовала себя очень даже неплохо.
Она переключила свое внимание на ту камеру, которая снимала Сайруса Мобилиуса и Свами Савачарью. Весь последний час Мобилиус говорил очень мало. Во главе сцены, где Нелл привыкла видеть Солнечного Короля, его и близко не было. Однако когда Хильда Брандт вышла из комнаты, он начал оживать.
— Ну вот. Очевидно, настало время для общей исповеди и публичных откровений, — обращенная к Сове речь Мобилиуса звучала неформально, даже небрежно. — Все тайны должны быть раскрыты — а вы так и не поведали мне, как вы заключили, что мы с Хильдой Брандт работали вместе. Не хотите ли это обсудить? Или это остается конфиденциальной информацией?
Краем глаза Нелл заметила, как Тристан Морган подался вперед. Но у нее не было времени его разглядывать, потому что Свами Савачарья уже отвечал.
— Вовсе не конфиденциальной. И я боюсь, что здесь не было какого-то глубокого прозрения — всего лишь довольно примитивная логическая цепочка. — Нелл показалось, что на лице Совы впервые с тех пор, как он присоединился к их группе у Вентиля, появилась тень удовлетворения. Впрочем, продолжил он вполне серьезно: — После нескольких неудачных заходов я наконец идентифицировал трех детей с «Океана», которые были найдены в капсулах жизнеобеспечения и спасены: Джона Перри, Вильсы Шир и Камиллы Гамильтон. И эти имена невероятно меня шокировали — ибо я узнал, что каждый из них, теперь уже взрослый, в настоящее время находится в системе Юпитера. Более того, каждый из этих троих недавно появился здесь впервые в жизни, причем каждый прибыл из своего, совершенно отдельного местоположения.
К тому времени я также предположил, что все трое были объектами биологических экспериментов в конце Великой войны. Таким образом, естественно было заключить, что кто-то еще, за целый год до меня, прочел сообщение, содержавшееся в полетном самописце «Океана» и пришел к тем же самым именам. Самой логичной персоной, которая могла это проделать, была, разумеется, та самая, что занималась первоначальными экспериментами.
