Сампций и я бежали во главе колонны. Мы пронеслись по сооруженным нами подвесным тропам и спустились на проспект Землекопов с копьями-мачтами наперевес. Первого же паука, который встал на дыбы, готовясь пронзить нас своими клыками, копьеносцы поддели под брюхо, пригвоздили к земле и держали, пока остальные, навалясь, не обрубили ему в мгновение ока лапы, сустав за суставом. Разбившись на отряды человек по сорок, мы принялись прочесывать проспект, громко призывая жителей выходить из домов и идти с нами. Домоседов, в чьи жилища пауки так и не смогли проникнуть, оказалось много.
Старых да малых немедленно отправляли в крепость у реки. Здоровые и сильные брались за копья, и мы вместе прорывались вперед; перебежка, нападение, укол, удар, ответный удар. Немало времени прошло, прежде чем мы добрались наконец до улиц, вплотную прилегающих к площади Корабельных Верфей, но, выйдя на широкий бульвар, откуда открывался вид на стадион и утесы, мы обнаружили, что на ведущей в гору колоссальной лестнице стоят несколько сот вооруженных человек и с ужасом смотрят вниз. Горцы прорвались.
Я взял нескольких копейщиков, и мы бросились наверх. На середине лестницы мы встретились, во главе отряда была Мав. Она начала кричать и тыкать пальцем в сторону площади еще раньше, чем я поравнялся с ней.
– Смотри, видишь, что он задумал? – выкрикнула она, едва я оказался рядом. – Да смотри же ты, он собирается кожу сбросить! Для этого он и скормил своему отродью столько человечины, а теперь сам ими обжирается! Смерч его воли затягивает их, и самые толстые спешат к нему, а он их поедает. Он как водоворот! Ни одна кроха не пролетит мимо его пасти, видишь, как он раздулся, словно его распирает изнутри? Так оно и есть! Шкура уже лопается, там, и вон там! Он жрет себе на погибель, хочет, чтобы линька началась раньше положенного! Но если он все же выживет, то переходящее всякие границы обжорство и впрямь поможет ему сменить кожу, и тогда на свет появится тварь, равной которой не знала даже его раса. Опасную игру он затеял, – чтобы уцелеть, он должен, не сходя с места, тянуть остальных к себе. Мы тоже пойдем к нему, а по дороге освободим людей, осажденных в своих жилищах.
Утес оказался прекрасным наблюдательным пунктом, откуда хорошо было видно, где еще нас ждет работа: везде, где пауки карабкались по стенам и клыками срывали ставни или отскакивали от проломленных дверей, откуда им навстречу высовывались острия пик, жители города, способные пополнить наши ряды, ждали освобождения.
Туда мы и побежали. Пик и копий у земляков Мав было в достатке, ибо горцы с давних пор прибегали к этому оружию в партизанской войне против А-Рака. Кривые широкие ножи, которыми так удобно обрубать паукам лапы, тоже весьма кстати были при них. Теперь, когда нас стало больше, мы разделились на отряды с двумя – тремя копьями-мачтами в середине, по четыре копейщика на каждое, и продвигались вперед гораздо быстрее. Наловчившись, мы с разбегу вгоняли копье пауку в брюхо, – хрясть! – переворачивали его на бок и отрубали ему ноги.
Скоро нас было уже не меньше тысячи, и по мере нашего приближения к* площади все больше спасенных жителей города поворачивали назад и уходили по подвесным тропкам к крепости, где собралось уже не меньше пятисот человек – количество, вполне достаточное для обороны. Солнце близилось к зениту, и эта дьявольская война тоже.
То есть по крайней мере по краям это походило на войну. В центре, боюсь, продолжался колоссальный, непристойный в своем размахе пир, где огромная толпа людей билась в колючих объятиях орды пауков, высасывавших из них жизнь, а тех, в свою очередь, рвал клыками титан А-Рак, восседая на груде сухих скорлупок, которые совсем недавно были его отпрысками. Но зато хоть на улицах пауков не осталось, не считая тех, которых мы закололи. Решив объединить свои силы для нападения, мы выстроились по трое в ряд и вошли на площадь с юго-востока.
Озеро смерти и неземного ужаса предстало перед нами. От одной стены до другой площадь заполняли курганы иссушенных останков, паучьих и человеческих. На них громоздился чудовищно раздутый А-Рак, а его брюхо, такое громадное, что даже могучие ноги не выдерживали его веса, пошло пузырями, которые совершенно уничтожили его некогда изящную округлость. Не менее тысячи отпрысков, последних из своего поколения, окружили его плотным кольцом: подняв щупальца, выставив вперед огромные клыки, они прикрывали от нас родителя, не решаясь напасть. Мы тоже замерли и уставились на них.
– Гляди, как у него глаза помутнели, – сказала Мав. – Он уже начал сбрасывать кожу! А остальным придется его защищать. Вот когда нам надо бросить против него все силы, ибо он не в состоянии пошевелиться, а другие не могут оставить его здесь одного.
– Сжечь чудовище! – завопил слепой от ярости Сампций, доведенный резней до полного исступления.– Под ним же готовый костер. Бочки с горючим из крепости сюда! Грузите на телеги и везите скорее! Обольем их жиром и спиртом да спалим всех разом!
Мы с жаром принялись за дело: казалось, долгожданный час отмщения близок!
Всех плодов и других тягловых животных смела еще та первая хищная волна, которая вырвалась из реки. Поэтому люди сами схватились за оглобли стоявших посреди площади подвод – а их там было чуть ли не сто, – уволокли их к нашим воздушным крепостям, где выстроили между пакгаузами в шеренги, и, бешено вращая лебедки, сгрузили в них еще совсем недавно с такими трудами поднятый наверх запас горючих веществ. Горожане почти бегом тащили обратно нагруженные до отказа телеги, – столько ужаса довелось испытать им за один день, что все их чувства притупились, и теперь ими двигала лишь порожденная горем жажда мести. Одна за другой телеги прибывали в юго-восточный угол площади, откуда мы планировали начать наступление.
Главная и самая трудная задача заключалась в том, чтобы облить горючим не только края выстроенной из трупов крепости нашего противника, но и ее середину тоже. Пауки, оберегая сон своего гигантского родителя, выстроились вдоль самого края необъятного моря трупов и яростно отбивали любые наши попытки пронести горючее в глубь царства смерти, которое представляла собой площадь.
Кто-то вспомнил о телегах с помпами для тушения пожаров, которые стояли во дворе городской ратуши, и их немедленно приволокли на площадь. Однако водометы, хотя и предназначенные для борьбы с огнем в высотных постройках, оказались не столь действенными на практике. Возможно, виной тому было то, что спиртовые и маслянистые субстанции, которые мы пытались распылять, по плотности превосходили воду. Нам удалось как следует промочить лишь крайние холмы трупов и авангард защитников на глубину не более десятка саженей. От наших зажигательных стрел край площади вспыхнул жарким полумесяцем.
Но тут пауки, действуя щупальцами и передними ногами как катапультами, начали швырять горящие останки и тела своих собратьев обратно, нагромоздили дымящийся вал в три человеческих роста высотой и, упершись в него головами, стали двигать его вперед, вынуждая наши отряды отступить вместе с повозками.
Тут уж нам самим пришлось сражаться с горящими останками, разбрасывая их в разные стороны, чтобы проложить сквозь вал трупов тропинку для следующей атаки. Все это время безобразно обрюзгший А-Рак не двигался с места, и с каждой секундой эта неподвижность становилась все более и более пугающей.
