– Господа, исключительно забота о вашем благополучии побуждает меня обращаться к вам столь бесцеремонно, ибо разве не в вашей безопасности залог моего собственного спасения? И не в вашем обогащении залог моей свободы? Я настаиваю лишь на одном: если вы вообще намерены пройти через Гнездо, то лучше сделать это прямо сейчас, не откладывая, ибо, вне всякого сомнения, здесь затевается крупное дело, я это чувствую. Фермент размножения принялся за дело, их число растет, я чую! А в такие времена, господа, движение в коридорах грохочет без остановки, подвергая путешественников наших с вами скромных размеров еще большей, нежели обычно, опасности!
– Похоже, ты намекаешь, – ответил я, – что наше путешествие с тобой вниз – решенное дело, но я, например, далек от какой-либо уверенности. Скажи мне вот что, Острогал: можно ли верить стихотворению Умбрала Младшего, описывающему Полет Вилобородого, где говорится, что Снадобье для Полета выжимают из неких трубочек, которые собирают в саду обитающего в трясине гиганта?
– Простите, – робко свистнул демонический обрубок, – но я не могу ответить на этот вопрос.
– Не можешь ответить? – Брови Барнара поползли вверх. – А как насчет дактилей Когитера? Верно ли в них сообщается, что Снадобье является продуктом некоего покрытого волосами пахучего плода, произрастающего на стенах пещеры на дне первичного подземного мира, как гласит следующий куплет: «Глубинных гротов стены мириадами набухли / плодов, которые полезней осушать, чем нюхать»?
– С невыразимым прискорбием вынужден сознаться, – еле слышно пропищал Острогал, – в собственном бессилии удовлетворить вашу любознательность.
– Так что же ты можешь нам сообщить? – не выдержал я, схватил его за обрубок шеи и выскочил вместе с ним в личиночную камеру. – Не вижу причин не закинуть тебя обратно в пасть личинкам, от которых мы тебя столь безрассудно спасли! Что скажешь, Барнар? Какая, по-твоему, самая голодная?
– Благородные спасители! Премудрые паладины! – заблеял Острогал. – Разве могу я так легко расстаться с единственным известным мне средством заручиться вашим содействием? Храбрецы, подобные вам, рискнут отправиться в путь и без меня, если будут точно знать, куда идти и где искать требуемое.
– Вон та личинка, – отозвался Барнар, – по-моему, достаточно проголодалась. Видишь, как челюстями щелкает? Нам ведь не нужно, чтобы демон долго мучился перед смертью, мы ведь не жестокие люди. Давай туда его закинем.
– Если вы желаете поступить так, повелители, мне не остается ничего, как смириться, – вопил демон. – Кишечник отвратительного создания превратит меня в мешанину микроскопических спор, которые выйдут наружу с фекалиями. Мало-помалу некоторые из этих спор, бывшие некогда мною, попадут сначала в коридоры Гнезда, а оттуда в почву подземного мира. Не исключено, что целое столетие пройдет, прежде чем я найду подходящий уголок земли, пущу корни, зацвету и зрение вновь вернется ко мне, но, если другого пути нет, я перенесу эту слепоту!
Дело кончилось тем, что мы снова запихали его в мешок. Пусть повисит в темноте еще чуток, глядишь, сговорчивее станет. Да и, сказать по правде, мы не могли не признать, что его отчаянное запирательство вполне походило на поведение того, кто обладает поистине бесценным сокровищем.
Однако красноречие Острогала достигло цели, хотя не совсем так, как ему хотелось. Он убедил нас в том, что учащение пульса жизни Гнезда и этот загадочный фермент таят для нас потенциальную угрозу. Чтобы обследовать Гнездо целиком, необходимо было приниматься за дело, не мешкая ни секунды и не дожидаясь, пока активность подземных гигантов станет еще более лихорадочной. Костарду придется пока довольствоваться тем, что мы уже послали наверх. Нам же пора приниматься за великую миссию добывания двух кувшинчиков эмульсии стоимостью в три сотни мер золота каждый.
Сборы в дорогу завершились, не успев начаться: оружие, смазанное и заточенное, висело на ремнях за спинами; два пояса, содержавшие кое-какую провизию, а в основном заполненные дюжинами пузырьков с оранжевой краской, которую все без исключения откачники постоянно носят с собой, чтобы подправлять маскировку, облегали бедра. Краски мы взяли побольше, так как сообразили, что ее можно будет использовать в огромных коридорах Гнезда для разметки пути. Кроме того, мы прихватили по две сотни локтей крепкой упругой веревки каждый и, как нельзя более кстати, две обтянутые кожей амфоры с плотными крышками, которые потихоньку сунул нам Бант.
Когда все было готово, Барнар при помощи шнуров послал наверх сигнал «перерыв на отдых». Ответом было не обычное уведомление о получении сообщения, но целый взрыв трескучих вопросов. Мы сочли ниже своего достоинства отвечать на них, однако судьба золота, которое оставалось в открытых ящиках для провизии, вселяла в нас беспокойство – а вдруг Костард в порыве негодования спустится вниз проверить, где это мы пропадаем. Поэтому, взвалив на плечи мешки с сокровищем, мы протащили его вдоль стены камеры с полмили или больше, пока не достигли укромного уголка, где и сочли возможным его оставить.
Так мы и оказались впервые в коридорах Гнезда. Мы вышли, чуть пригнувшись и напружинив колени, заранее готовые отпрянуть при встрече с любыми чудовищами, которые… просто не появились. Некоторое время мы стояли, пристально вглядываясь в окружающее пространство: пустота, точно потягивающаяся со сна кошка, выгнула над нами спину, по бокам распялила зевающие пасти синеватая мгла.
– Ну ладно, – произнес Барнар, – пошли. Где тут уклон, как ты думаешь? По-моему, тут все ровно, как блин. – Основываясь на общеизвестном факте, что наиболее оберегаемые камеры Пожирателей строятся обычно наверху, в самых пиках гор, мы приняли твердое решение в своих исследованиях не отклоняться от направления вверх. Согласно этой же логике, Королевская Камера должна находиться в самой крайней точке Гнезда, даже выше уровня личиночных камер.
– Вот в эту сторону чуть-чуть, тебе не кажется?..
– Да, похоже на то. Давай пошевеливаться, пока никого нет. – И мы пустились рысцой, через каждые несколько саженей разбрызгивая зигзаги краски на стены пещеры. Пустота туннеля сделалась гнетущей, почти непереносимой. Но вот… что это, земля задрожала под ногами?
– Барнар, ты чувствуешь?
– Ключ, Котел и Трещина! – Ныряй в расщелину!
Так произошло наше первое знакомство с представителями других, более крупных рабочих каст. Первым показался – мы уже начали различать их по внешнему виду, приобретя некоторый опыт, – Землекоп с громадными закругленными челюстями, которые легко крошили каменистую почву. Тело его было в полтора раза больше, чем у Няньки. Несколько мгновений спустя неестественная тишина, которой приветствовал наше появление подземный коридор, ушла в небытие под напором грохочущих толп Пожирателей, сновавших туда-сюда. Землекопы, Метельщики, Носильщики (последних отличал непомерный зоб, благодаря которому они и служили своеобразным транспортом для доставки пищи разным кастам работников) – впечатление, которое производили на нас эти подземные трудяги, лишь наполовину оправдывалось их размерами. Скорость была другой составляющей, скорость и безумная отвага. Двое работников, мчащиеся
