способного насмерть расправиться с юридическими недочетами суда низшей инстанции. Джек не мог себе позволить тянуть, поэтому сосредоточился на том, чтобы документ получился кратким, легким для чтения и конкретным.
Лейтмотивом стали неправомерные действия обвинения. По мнению Джека, прокурор штата, полиция и коронер вступили в сговор с целью скрыть улику, а именно наличие в теле Люси Очоа спермы, и таким образом лишили защиту возможности освободить подзащитного от обвинения, доказав, что в ночь убийства в доме потерпевшей, кроме Руди, находился другой человек. Даже если это не было результатом сговора, продолжал Джек, выделение изнасилования в отдельное дело лишило защиту улики, что само по себе вызывает серьезные сомнения.
Джек понимал, что суд вряд ли признает действия обвинения неправомерными – такое происходит не часто. Апелляционные судьи являются орудием государства, как и полиция и прокурор штата. В силу этого возникает ведомственная предвзятость, по крайней мере если речь идет о преднамеренных нарушениях. Но, предполагая такую возможность, Джек давал суду возможность «разделить младенца» – термин, который употребляют юристы, когда обе стороны желают пойти на компромисс и принять решение, в какой-то мере их устраивающее. Джеку указали, что имели место неправомерные действия обвинения, но, согласившись с более нейтральным аргументом насчет лишения защиты важной улики, суд пошел на уступки обеим сторонам, а Джек между тем добивался своего. Такую тактику он не раз использовал в прошлом.
Как он и предполагал, верховный суд немедленно назначил повременной график. Генеральный прокурор получил семь дней на то, чтобы дать ответ от имени штата Флорида. Еще через пять дней были назначены прения в суде. Дата казни Руди отстояла от этого срока на девять дней. Теперь судьбу Руди должен был решить либо Верховный суд Флориды, либо Верховный суд США, но и в том и в другом случае в последнюю минуту.
Подобно Нэнси, Джек, после того как подал записку, не мог сидеть сложа руки. Он решил как можно больше узнать о старшем следователе Уэсли Брюме и бывшем прокуроре штата Клее Эвансе Четвертом. А затем встретиться с тем и другим. Он сознавал, что нет смысла продолжать расследование – ни тот ни другой ничего за собой не признают. Но что-то подталкивало его вперед. Он сам не мог понять что.
Уэсли Брюм не имел ни малейшего желания общаться с Джеком Тобином. От первых трех телефонных звонков ему удалось увильнуть, но Джек проявил настойчивость, и Уэс понял, что встречи не избежать. Этот тип метил в прокуроры штата, и Уэс не хотел настраивать его против себя еще до того, как он займет прокурорское кресло. И с какой стати губернатор назначает прокурором готового расцеловаться с преступниками трусливого мерзавца? Этого негодяя Джека Тобина? Уэс не мог взять в толк.
В четвертый раз он взял трубку.
– Уэсли Брюм слушает.
– Мистер Брюм, вас беспокоит Джек Тобин.
– Я слышал о вас. Знаю, вы собираетесь стать новым прокурором штата. И еще знаю, что в настоящее время вы представляете Руди Келли. Что вам от меня надо?
– Хотел бы с вами поговорить.
– О чем?
– О том, что вы только что упомянули. – Джек не намеревался заранее обозначать круг своих интересов, хотя не сомневался, что Уэс прекрасно понимает, каких вопросов они коснутся.
– Я предпочел бы отложить нашу личную встречу до того момента, когда вы займете пост прокурора штата. – Кряхтелку не покидала надежда, что губернатор придет в чувство и даст под зад коленом этому прихвостню.
– В жизни не всегда получается так, как мы хотим, мистер Брюм, – возразил Джек. – Нам предстоит работать вместе. Так что лучше познакомиться заранее. Когда губернатор делал мне предложение, мы с ним беседовали о налаживании партнерства.
В этих словах таилась завуалированная угроза. «Если ты откажешься со мной говорить, я позвоню своему приятелю губернатору, чью задницу лизал последние двадцать лет». Уэса замутило. Все политиканы похожи. Один Клей Эванс был смелым парнем и воспользовался делом Келли, чтобы получить назначение в федеральный суд США. Но ему не открутиться – придется встречаться с этим типом. Брюм только в прошлом году был назначен начальником полиции. Следовало проработать еще два года, чтобы выйти в отставку с хорошей пенсией. «И кроме того, он ни черта от меня не узнает. Повожу за нос, а затем укажу на дверь».
Они встретились в кабинете Уэсли Брюма. Джек предпочел бы нейтральную территорию. Но Кряхтелка настоял на своем – он хотел иметь преимущество.
– Желаете кофе, мистер Тобин? – предложил начальник полиции, разваливаясь в обитом кожзаменителем кресле и укладывая ноги на дешевый стол из древесностружечной плиты. Если это была слабая попытка устрашения, то она возымела обратный эффект. А что такое настоящее устрашение, Уэс узнал очень скоро.
– Нет, спасибо.
– В таком случае чем могу служить? – Кряхтелка распрямился и принялся перебирать бумаги, изображая занятого человека.
– Не исключено, что в будущем нам, возможно, придется работать вместе, и поэтому я хотел бы внести ясность в некоторые вопросы.
Слово «возможно» подействовало именно так, как было задумано. «Что, черт побери, это означает? Он старается меня запугать?» Уэс решил не обращать внимания.
– Что именно вы хотите прояснить, мистер Тобин?
– Я представляю Руди Келли, а вы во время расследования убийства Люси Очоа были старшим следователем. Поэтому в известном смысле я расследую ваши действия.
– Удалось что-нибудь найти?
– О да, но я еще не закончил.
Кровь бросилась Кряхтелке в лицо. Он понимал, что все усилия сохранить спокойствие ни к чему не приведут. Его щеки горели, в висках пульсировала кровь. Он оставил попытки сдержаться и ткнул в Джека пальцем.
– Мне плевать, что вы о себе возомнили и почему решили, что вправе, явившись в мой кабинет, обвинять меня черт знает в чем. Выметайтесь!
Джек не двинулся с места. Напротив, развалился в кресле, как несколько секунд назад это сделал Уэс.
– Успокойтесь, мистер Брюм. Никто вас не обвиняет в уголовном преступлении. Во всяком случае, в данный момент. Я только хотел сказать, что вы совершили кое-какие ошибки. – Последнюю фразу Кряхтелка не услышал. У него перехватило дыхание от предыдущей – «Во всяком случае, в данный момент». Но Джек не стал долго держать его в напряжении. – Нам известно, что изнасилование было выделено в отдельное уголовное дело. Это составляет часть моих аргументов в записке в верховный суд, где я указываю на неправомерные действия обвинения. Только не знаю, чья была идея: ваша или Эванса. Подозреваю, что Эванса. И он же уломал коронера. Мистер Эванс – хотя, извините, мне следовало сказать судья Эванс – не пожелает со мной разговаривать. И полагаю, когда настанет время обсудить данную проблему, пристроит вас под автобус. Так что я решил прийти к вам заранее, чтобы иметь возможность все обсудить.
Несколько мгновений царила тишина. Брюм покрылся потом – кипел и потел. Джек решил поддать жару. Он уже понял, что Уэсли Брюм был в операции пешкой. Если Трейси Джеймс в самом деле убили, принимал решение не Брюм.
– Кстати, – продолжал Джек, – я в курсе, что Трейси Джеймс звонила вам перед тем, как была убита. И сказала, что располагает новой информацией и свидетелем.
– Что за свидетель? – пробормотал Кряхтелка, и его реакция убедила Джека в том, что Дик Рейдек не ошибался, когда выдвигал обвинения. Трейси Джеймс была определенно убита! Он вспомнил слова Хоакина Санчеса о Рейдеке: «Я верю в его интуицию». Поднял глаза на Уэсли Брюма и молча пожал плечами.
Мозг Кряхтелки лихорадочно работал. Наглый тип, но скорее всего блефует. Если бы он знал имя свидетеля, то не явился бы сюда. Хотя в его словах был здравый смысл: Клей Эванс сдаст его в мгновение
