— Наш адмирал истинный Диоклетиан! — вторили другие.
В те дни популярность Дориа достигла в Генуе своего наивысшего предела. Наверное, если бы тогда кто-нибудь хотя бы намеком посмел усомниться в добродетелях адмирала, его бы непременно убили на месте!
Что ж, видимо, Дориа был прав, предпочтя европейскую славу унылому прозябанию в Генуе, где кроме бесчисленных тяжб и склок заняться бы ему было совершенно нечем Кроме этого, адмирал вовсе и не собирался отказываться от власти. Отныне вся политическая, финансовая и даже церковная власть в Генуе прочно была в руках фамилии Дориа, а один из его племянников стал дожем республики. Однако заслуги адмирала перед республикой местный сенат оценил все же очень высоко. Андре Дориа был публично объявлен «отцом-освободителем Отечества», на центральной юродской площади, названной отныне Дориевой площадью, поставили за счет городской казны статую адмирала, а затем начали, опять же за казенный счет, строить ему большой дворец.
На исходе 1528 года Карл V Испанский подписал указ о приеме Андре Дориа на свою службу. Историк пишет: «Карл V… радовался, когда Дориа поступил к нему на службу. Он повелел всем губернаторам своих владений в Италии не предпринимать ничего без совета Дориа и подавать скорое пособие ему или Генуэзской республике, пожаловал его генерал-адмиралом своего флота, предоставил ему власть действовать как заблагорассудит. Все спешили изъявить этому великому человеку почтение и уважение. Папа возвел в достоинство кардинала Жерома Дориа, его близкого родственника, который Андре Дориа был предан». Все правильно! И почему бы не радоваться испанскому королю, когда он в одно мгновение стал обладателем сильнейшею флота всего Средиземноморья, да еще и с лучшим из христианских адмиралов во главе, за спиной которого была богатейшая Генуя!
Сам адмирал тем временем, пожиная лавры всеевропейской славы, предавался отдыху со своим семейством на загородной вилле. Впрочем, скоро его известили, что французские войска во главе со знакомым уже ему графом Сен-Полем вновь объявились в границах Лигурии. Откуда-то французы пронюхали и о местонахождении самого адмирала. Для захвата Дориа Сен-Поль немедленно выделил тысячу пехоты с полусотней конницы.
— Окружите ночью дом этого изменника! — велел французский командующий. — Самого доставьте мне живым или мертвым!
Но и Дориа понял, что к чему. Наскоро побросав в сундук драгоценности, он с женой и слугами успел добежать до стоявшей под берегом грузовой барки. Обозленные неудачей, французы стреляли ему вслед, а затем, мстя за неудачу, сожгли адмиральскую усадьбу.
Так уж получилось, что захват Дориевой виллы стал последним аккордом затянувшейся франко- испанской войны.
5 августа 1529 года между Мадридом и Парижем был заключен почетный мир.
Покончив с войной, испанский король Карл V решил короноваться императором Священной Римской империи. Действо это решено было провести в Болонии, а возлагать императорскую корону должен был сам римский папа. Доставить же себя к месту коронации морем Карл поручил Дориа. «Его императорское величество встретил его (Андре Дориа. —
Кем же был Карл V, человек, которому продал свою шпагу генуэзский адмирал? Сын Филиппа Красивого и безумной костильской королевы Хуаны, Карл с детских лет жил среди сумасшедших. Его мать, заподозрив в измене, отравила мужа, а затем, раскаявшись, в течение четырнадцати лет возила его труп за собой, после чего впала в буйное помешательство и была заточена собственным сыном в башне. Влияние матери не прошло даром, и Карл всю свою жизнь возил за собой… собственный гроб. Внешне Карл был худ, сутул и бледен. По характеру молчалив, скрытен и злопамятен, напоминая собой загробное привидение. Никто никогда не видел, чтобы он улыбался, а потому королевский дворец был скорее похож на склеп, чем на дворец монарха. Являясь Карлом I — королем Испании, он был одновременно Карлом IV — королем Сицилии и Карлом V — императором Священной Римской империи. Империя при этом не была ни священной, ни тем более римской. Она была прежде всего германской. Под тяжелой дланью Карла были многочисленные германские княжества, а также Австрия, Нидерланды и Испания, Люксембург и большая часть Италии, Мексика и Перу.
— Над моей империей никогда не заходит солнце! — не без гордости любил говорить Карл, но при этом почти всегда неизменно добавлял: — Однако хочется еще расширить границы моею священного царства!
Испанского деспота боялся (и не зря!) дядюшка Дориа — папа Климент VII. Папа императору доверия тоже почему-то не внушал. В 1527 году ревностный католик Карл обрушился со своей армией на Рим и подверг его такому разорению, который Вечный город не помнил со времен вандалов. Ландскнехты императора убивали и насиловали, грабили и бесчинствовали. Сам Карл разъезжал по улицам, равнодушно смотря на происходящую бойню.
Устрашенный и посрамленный Климент безропотно водрузил на голову Карла сразу две золотые короны — римскую и ломбардскую. В ответ довольный император вернул папе, как представителю семейства Медичи, Флоренцию.
Более всего мешали Карлу французы и средиземноморские пираты. А потому надобность хорошего флота и талантливого флотоводца против тех и других была для него весьма и весьма злободневной.
Именно поэтому знаки внимания сыпались на адмирала как из рога изобилия. Еще не сойдя с галеры, Карл объявил, что желает видеть Дориа на переговорах о мире между Парижем и Мадридом, а также пригласил на свою коронацию официальным императором Священной Римской империи.
Все переговоры в Болонье прошли успешно, и мирные договора были заключены не только с Францией, но и с Венецией и папой. После этого Карл убыл в подвластные ему германские земли, а Дориа вернулся в родную Геную.
Шпага против ятагана
В самый разгар мирных торжеств пришло тревожное известие о том, что новый знакомец Дориа по перевозке императора испанский адмирал Родерик Портуна наголову разбит со всей своей эскадрой барбарийским пиратом Сели Диаболом, а знаменитый мореход морей — алжирский правитель Барбаросса, желая напасть на Кадис, собирает пиратов со всего Средиземноморья.
Рассказы о подвигах нового вожака берберийцев рождались и множились по всему побережью моря. Имя Барбароссы уже начало обрастать легендами. В удачливости его многие видели перст провидения. Все это удручало испанцев и, наоборот, воодушевило африканских пиратов…
Не так давно в бою с испанцами погиб старший брат — рыжебородый Арудж. Сражаясь за Алжир с восставшими горожанами и присланной Карлом V знаменитой «страшной испанской пехотой», Арудж был разбит, бежал с остатками войска, а затем был настигнут у Тлемсена своими преследователями. Имея при себе большие запасы золота и камней, он принялся их разбрасывать на дороге в надежде, что испанцы займутся сбором сокровищ и отстанут от него. Но пират ошибся, командовавший погоней маркиз Комареса оказался человеком долга и чести. Испанцы проскакали мимо сокровищ и настигли беглецов при переправе через какую-то речушку. Видя, что уйти уже не удастся, Арудж встал во главе своих воинов и, сражаясь до самого конца, геройски погиб в бою.
Но дело его не пропало. Теперь пиратское сообщество возглавил его младший брат Хайраддин. От старшего он унаследовал семейное прозвище Барбаросса, при этом был выше его ростом, атлетически сложен и имел величественную осанку. Как и Арудж, он был так же опытен в морских делах и столь же
