лишь по той причине, что их вообще было больше на борту галиотов. Затем был новый абордаж, и оставшиеся в живых турки искали себе спасение, прыгая в воду. И здесь снова отличился неутомимый Ла Валетт! Его галера во время этой отчаянной драки успела пленить сразу несколько неприятельских судов. Несмотря на бешеное сопротивление, силы турок стали быстро, иссякать и они начали отдаваться на милость победителей. Всего в плен сдалось несколько сотен янычар во главе со своим агой. Пленников, впрочем, Дориа велел тотчас отпустить, наивно полагая, что таким образом побудит неприятеля к ответному великодушию.
Тем временем, видя неудачу своего флота, осаждавшие Корон сухопутные войска турок начали стихийный отход, быстро переросший в самое заурядное бегство. Бросив весь лагерь и обоз, турки разбегались во все стороны. Освободив Корон, Дориа усилил его гарнизон, поправил укрепления и взял курс на Мессину, где был встречен как герой.
В Стамбуле царило уныние и растерянность. Отчаянно смелые и блистательные рейды Дориа к Дарданеллам и Морее сорвали турецкое нашествие на Европу. Именно тогда мусульмане стали вместо самого крепкого ругательства говорить: «Гром и Дориа!» А матери пугали именем кровожадного и страшного генуэзца своих детишек: «Не будешь слушать, тебя Дориа схватит!» Сам султан Сулейман не находил себе места. Нужно было срочно искать выход из создавшегося положения. И Сулейман Великолепный нашел его! До турецких пределов уже докатилась грозная слава Барбароссы, а потому султан рассуждал, сидя в диване, так:
— Только один рыжебородый сможет остановить проклятого генуэзца Я объявляю, что намерен пригласить этого достославного разбойника к себе на службу!
— Да, да! — закивали согласно высокими тюрбанами сидевшие на лавках вельможи. — Этот герой славится мужеством и удачливостью мореплавателя. Воистину нет предела твоей мудрости, о звезда нашего счастья!
Сулейман поискал глазами. Наконец, его взгляд остановился на стоявшем в углу янычаре.
— Мой верный Зазон, — обратился он к янычару. — Езжай немедленно к храброму Барбароссе и предложи ему от меня звание паши и начальника всего моего флота, если он пожелает явиться ко мне!
— Слушаюсь, о величайший из великих! — упал ниц на ковры янычар.
Историк пишет: «Слава воинских подвигов Барбароссы промчалась до Константинополя. Сулейман II, турецкий император, полагал, что этот один человек может остановить славу османов, униженную трусостью генерала его галер, допустившего постыдным бегством Андре Дориа овладеть Короном, Патрасом и многими другими крепостями Пелопоннеса. Собрав Диван, он объявил, что намерен привлечь в свою службу Барбароссу, который славится мужеством и искусством в мореплавании. Все согласились, что это единственный магометанин, которого можно противопоставить Андре Дориа».
Удар Рыжей Бороды
Предложение Сулеймана произвело на Барбароссу огромное впечатление. Он сразу оценил все выгоды своего будущего положения. Ведь будучи главой османского флота, его уже никто и никогда не посмеет свергнуть с алжирского трона. Кроме того, объявив Алжир своим пашалыком и сделав Хайраддина капудан-пашой и бейлербеем, то есть эмиром над эмирами, султан сразу сделал вчерашнего пирата третьим по значению вельможей одной из самых великих империй, предоставив под его начало весь огромный турецкий флот, с кораблями и арсеналами, гаванями и многотысячными командами. Ну а кроме всего этого он мог бы по своему усмотрению распоряжаться, по существу, безграничными ресурсами всей огромной турецкой державы. Для начала Сулейман прислал Барбароссе в подарок четыре тысячи своих янычар, что было поистине царским даром! Все это открывало перед Барбароссой столь захватывающие перспективы, о которых он не мог ранее и мечтать!
— Я согласен служить верой и правдой потрясателю вселенной! — ответил янычарскому are Хайраддин. — Я расскажу ему о морской силе христианских королей, представлю ему всю картину их взаимных несогласий, и тогда наместник Аллаха на земле сумеет покорить весь мир!
Оставив правителем Алжира своего сына Гассана, Барбаросса поспешил в Стамбул. Знаменитого пирата сопровождала флотилия в сорок галер. По пути Хайраддин случайно столкнулся с венецианским флотом, шедшим на Сицилию для закупки хлеба. Ни минуты не раздумывая, Барбаросса атаковал венецианцев и разогнал их, уничтожив при этом большую часть галер.
— Мы плывем к султану с неплохим подарком! — сказал он своим рейсам, когда все было кончено.
В расчетливости и прагматичности Барбароссе отказать было нельзя. Небезынтересно, что буквально перед встречей с венецианцами Хайраддин принял к себе на службу известного средиземноморского разбойника Делиссюса, но едва галеры того вошли в состав алжирского флота, как Барбаросса, без долгих раздумий, тут же придравшись к чему-то, самолично убил Делиссюса, присвоив себе все его богатства. Весьма продуманно обставил алжирский владетель и само свое плавание в Стамбул. По замыслу Барбароссы, известия об одержанных им в пути победах должны достигнуть ушей турецкого султана гораздо раньше его собственного прибытия в Стамбул. А потому Барбаросса особо не торопился, а, повернув неожиданно для всех к Эльбе, захватил там приморский город Рио, пленив и продав в рабство всех его жителей. Французский биограф Барбароссы XIX века пишет: «По прибытии в Константинополь паши представили его Сулейману. Ловкий Барбаросса взял с собою детей обоего пола, пленительной красоты и в богатой одежде, многочисленную толпу евнухов, прося его величество принять их вместе со львом и леопардом, привезенными из Африки. Подарки эти были весьма приятны Сулейману, и он принял его весьма милостиво. Барбаросса в первом своем свидании с султаном описал ему положение Африки и Европы. Паши слушали его спокойно, но зависть вспыхнула, когда он предложил Сулейману вверить ему морские силы, обещаясь завоевать ему обе части света».
И начались интриги!
— Постыдно нам вручить свой флот разбойнику, презираемому всеми честными людьми за грабежи и убийства! — шептали султану одни.
— Мы и без него сыщем при нашем дворе храброго и искусного, кто на море поддержит сухопутную славу османов! — нашептывали другие.
Узнав об интригах, Барбаросса немедленно помчался в Сирию к готовящемуся там к нападению на Персию великому визирю Ибрагиму, интимному другу и главному советчику султана. Ибрагим принял Барбароссу благосклонно, одобрил все его предложения и тут же отписал Сулейману, что искуснее Барбароссы флотоводца не сыскать во всей вселенной.
— Верьте мне, и я сотру врагов пророка Магомета в порошок! — клятвенно пообещал визирю Хайраддин.
Забив до полусмерти своих гребцов, спустя несколько дней Барбаросса вновь был у Сулеймана.
— Я прогоню испанцев из Африки, покорю карфагенцев и мавров, завоюю Сардинию, Корсику и Сицилию. Мы перережем все тамошнее население и заселим эти благодатные острова правоверными! Я поражу голодом и обезлюжу Италию! — посвящал он довольного султана в свои далеко идущие планы.
— Куда ты намерен нанести свой первый удар? — поинтересовался Сулейман, когда красноречие Барбароссы несколько иссякло.
— Для начала я принесу вам на подносе Тунисское царство! — смиренно склонил голову хитрый алжирец.
Ведь завоевывая Тунис для Сулеймана, он одновременно завоевывал его и для себя.
— Для начала найди и покарай проклятого Дориа! — велел падишах. — Все остальное потом!
От султана Барбаросса вышел уже в высоком звании трехбунчужного паши и повелителя всего турецкого флота. Спустя некоторое время Сулейман передал ему свое знамя, саблю и мешки с 800 тысячами червонцев.
А уже спустя неделю Барбаросса, выйдя из Геллеспонта с восемьюдесятью галерами, взял курс прямиком на Италию, которая по его замыслу и должна была ответить за действия Дориа. Согласно воле Сулеймана, Барбароссе надлежало отныне дружить с французами. Пират был этим весьма расстроен, ведь
