история гибели Л-16 не оказалась исключением.
Говоря об осознанных исторических фальсификациях, нельзя не упомянуть здесь о той ошибке, которая неоднократно допускалась некоторыми авторами в их публикациях при определении координат точного места гибели Л-16. Первоначальной ее причиной стала ошибка одного из сотрудников штаба бригады подводных лодок Северного флота, куда после своего благополучного прибытия в Заполярье была зачислена Л-15. При перепечатке на машинке рукописи ее командира капитан-лейтенанта В.И. Комарова неясно написанное число «46», указывающее количество градусов северной широты (в координатах точки гибели Л-16), было неверно прочитано как «45», и именно эти цифры «пошли гулять» по страницам многих послевоенных публикаций. Подобные разночтения удалось выявить в процессе научно-исследовательской работы с архивными документами, среди которых была и калька с карты перехода от Датч-Харбора в Сан- Франциско, прилагавшаяся к уже неоднократно цитировавшемуся выше отчету командира Л-15, с указанным на ней условным знаком гибели подводной лодки Л-16. Благодаря подвижничеству бывшего главного штурмана ВМФ контр-адмирала в отставке Р.А. Зубкова удалось однозначно установить, что точными координатами точки, в которой погибла советская подводная лодка Л-16, являются 46 градусов 41 минута северной широты, 138 градусов 56 минут западной долготы.
«Тяжело было видеть гибель товарищей и не иметь возможности помочь им. Моряки не скрывали застилавших глаза слез. На коротком митинге коммунисты и комсомольцы подводной лодки Л-15 призвали весь экипаж повысить бдительность и еще ревностнее выполнять свои служебные обязанности… Трагическую гибель своих товарищей экипаж Л-15 воспринял мужественно.
Каждый сделал для себя вывод: усилить бдительность, чётко, безупречно действовать на своих боевых постах», — кратко говорится в официальных советских изданиях.
Вот что сообщает об этом командир Л-15 В.И. Комаров: «Поведение личного состава подводной лодки Л-15 после гибели Л-16 — нормальное, правда, в течение двух дней личный состав плохо спал. Личный состав говорил — “Война есть война, потери неизбежны”. Комиссар старший политрук С. Гонопольский во время первого взрыва ПЛ Л-16 побежал в 6-й дизельный отсек и приказал остановить дизеля, дать самый полный ход электромоторами назад, и при этом кричал “Мы на минном поле!”, хотя глубина моря была 4888 метров. В другом месте этого же документа глубина указана как 2400 саженей, но его приказание было отменено мною. Комиссар в течение 3-х дней не спал, мало кушал, много плакал и говорил личному составу: “Нам до Полярного не дойти, нас утопят, наши семьи останутся сиротами”. Я приказал ему прекратить болтовню и быть комиссаром, а не тряпкой… Личный состав поведение Гонопольского перенес болезненно. После описанных выше событий помощник командира Л-15 по политической части старший политрук С. Гонопольский 19 октября 1942 года лег в Сан-Франциско в местный госпиталь с ревматизмом ног и категорически отказался возвращаться на свой корабль, объясняя свое поведение тем, что он не хочет быть на ПЛ балластом, и его пришлось оставить в США. 11 октября 1942 года в 19 часов я собрал команду и объявил о гибели ПЛ Л-16, у многих краснофлотцев на глазах появились слезы, краснофлотцы говорили: “Мы должны отомстить за ПЛ Л-16!” Я призвал личный состав к повышению бдительности при несении вахты на мостике и у механизмов».
Командир одной из четырех следовавших за «ленинцами» тихоокеанских подводных лодок — «эсок» — капитан-лейтенант И.Ф. Кучеренко в своем отчете о переходе упоминал, что на борту его С-51 о трагической судьбе Л-16 стало известно 21 октября, и далее писал в этой связи следующее: «Объявили личному составу. Проинструктировали вахтенных командиров и наблюдателей о бдительности несения вахт. Высказываний боязни не было».
Командир другой участвовавшей в этом переходе «эски» — С-56 — капитан-лейтенант Г.И. Щедрин записал в своем дневнике следующее: «22.10 42 г. Берингово море. Радисты приняли радиограмму о гибели А-16 на переходе Датч-Харбор — Сан-Франциско. Потоплена неизвестной подводной лодкой. Погибли наши друзья-товарищи — Митя Гусаров, его комиссар Ваня Смышляков и пять десятков отличных ребят… Вечная память!» 12 декабря, прибыв в канадский порт Галифакс, он запишет: «Был у Васьки Комарова на Л-15. Рассказал он все подробности гибели Гусарова. Трагическая гибель ребят».
Тем временем Л-15 продолжала свой поход в одиночку и прибыла в Сан-Франциско 16 октября 1942 года. Вот что можно прочесть об этом все в том же отчете ее командира: «До подхода к стенке военно- морской базы Сан-Франциско в Валеджо в 10 часов на ПЛ прибыл капитан 3-го ранга Запорошенко и старший лейтенант Гусев, которым я сказал о гибели ПЛ Л-16. С 10 часов до 13 часов к борту ПЛ подходило много катеров от адмирала, командующего западным побережьем Америки — все офицеры интересовались, где находится ПЛ Л-16. они говорили, что американский эсминец 00 250 “Гашгепз” и самолеты ее ищут и не могут обнаружить. В 18 часов на борт прибыл генеральный консул СССР в Сан-Франциско товарищ Я.М. Ломакин, которому я доложил о гибели ПЛ Л-16, дал информацию для передачи НКВМФ СССР Народному комиссару ВМФ Союза ССР адмиралу Н.Г. Кузнецову, раньше я Наркому донести не мог, хотя делал попытку днем и ночью вызвать Петропавловск-на-Камчатке, Владивосток, Датч-Харбор и Сан-Франциско, для связи ответа от их радиостанций не получил. После доклада товарищу Ломакину, последний сообщил о гибели Л- 16 товарищу Литвинову (М.М. Литвинов — посол СССР в США в 1941–1943 годах. — В.Ш.) и сообщил об этом же американскому морскому командованию… На переходе Датч-Харбор — Сан-Франциско наши радисты слушали радиостанции Владивостока и Петропавловска-на-Камчатке. Их радиограммы и радиосигналы были нашими радистами приняты полностью. Материальная часть связи работала отлично. Наши радисты работали на передачу: давали радиограмму Петропавловску-на-Камчатке, но квитанция на нее не была получена. Наша радиограмма Петропавловском-на-Камчатке не принята ввиду того, что радиостанция на нашей ПЛ (в состав связного оборудования подводной лодки Л-15 входили радиопередатчики “Окунь”, “Щука” и радиоприемопередатчик (радиофон) “Рейд”) маломощная. Для связи были сделаны вызовы радиостанции Сан-Франциско. Наши сигналы были ей приняты, как по нашем приходе было выяснено, но американцы на них не отвечали, причина чего нам неизвестна. Замечаний по связи не было. Слышимость наших радиостанций Владивостока и Петропавловска-на-Камчатке была хорошая…. В порту Сан-Франциско мы по плану должны были стоять пять дней, простояли девять дней с 16 по 25 октября 1942 года — по причине гибели ПЛ Л-16. Наша ПЛ была готова выйти в море на пятые сутки, то есть 20 октября 1942 года».
Вопрос о том, чья именно подводная лодка потопила Л-16, стал предметом длительной дискуссии военных и историков, продолжавшейся в течение нескольких десятилетий и после окончания Второй мировой войны. «Анализ сообщений морского министерства США в годы войны, мемуарной литературы японских подводников в послевоенный период, а также ряд других обстоятельств дает основание полагать, что Л-16, скорее всего, была “ошибочно” торпедирована американской подводной лодкой», — говорится на этот счет в официальном военно-историческом очерке А.Г. Макарова и А.И. Демьянчука о Тихоокеанском флоте «30 лет на боевом посту», вышедшем в свет во Владивостоке в 1962 году. «Конечно, Л-16 могла погибнуть и от торпеды японской или даже немецкой (!) подводной лодки, но все же очень много фактов свидетельствует против американских подводников», — спустя два года, в 1964, сообщал своим читателям автор монографии «Атакуют подводники» кандидат исторических наук В.И. Дмитриев. Подобной же точки зрения в годы холодной войны между СССР и США придерживались и другие советские авторы. Основанием для таких утверждений было мнение одного из непосредственных свидетелей трагедии, командира Л-15 В.И. Комаров, который в своем многократно цитировавшемся выше отчете писал по этому поводу следующее: «Я предполагаю, что Л-16 была утоплена американской так ПЛ, как я ясно видел перископы, одинаковые с перископами американских ПЛ. В период нахождения Л-15 в Датч-Харборе ее командиром и офицерами были осмотрены 2 американские подводные лодки… Предполагаю, что ПЛ Л-16 была атакована американской ПЛ, ибо перископы были такие же, как на американских ПЛ, которые я хорошо видел в Датч- Харборе». В дальнейшем тексте отчета В.И. Комарова мы встречаем еще одно подтверждение его версии гибели Л-16: «25.11.1942 года… Перед отходом на ПЛ в штабе мне офицер связи от командира ВМБ Гуантанамо… говоривший хорошо по-русски, но он говорил, что он — болгарин… сказал, “что ПЛ Л-16 была потоплена американской ПЛ”, так как не было договоренности между штабом военно-морских баз Датч- Харбор и Сан-Франциско».
Историк Игорь Боечин «цитирует» фрагменты донесения В.И. Комарова следующим образом: «…Силуэт подводной лодки, которая всплыла (!!!) и открыла по нам огонь (!!!) после потопления Л-16, был похож на рубку, виденную в Датч-Харборе…. В Гуантанамо один из американских офицеров сказал мне, что американская лодка потопила Л-16 по ошибке, не зная о ее проходе». И хотя в годы «холодной войны»
