короне. Особа та, почему-то именуемая в переписке Екатерины II и Алексея Орлова не иначе как с известной долей иронии княжной Таракановой, обратилась к графу, чтобы попытаться привлечь его на свою сторону. Бедняжка, она просто не представляла, с кем решилась иметь дело! Что для Алексея Орлова была какая-то глупенькая «Тараканова», когда он самолично душил российских императоров… На свою беду живущая в Рагузе авантюристка, выдававшая себя за мифическую дочь императрицы Елизаветы (хотя и не понимала ни слова по-русски), не только заявляла всюду о своих притязаниях на российский престол, но и попыталась влезть в большую политику да еще на стороне Турции… Она отправила письмо турецкому султану, прося того ни в коем случае не подписывать мира с Россией и клянясь в своей приверженности интересам Высокой Порты. Это был уже вызов, и граф Алексей его принял.
Тем временем прибыло и письмо не на шутку забеспокоившейся появлением самозванки Екатерины П. Императрица требовала лаконично:
– Поймать вклепавшую на себя имя во что бы то ни стало!
Орлову даже было разрешено, взяв часть эскадры от Дарданелл, подойти с ними к Рагузе и потребовать у местного губернатора выдачи авантюристки. В случае отказа от выдачи Орлову разрешалось бомбардировать город. Лавры Чесменской победы позволяли решиться на столь дерзкий шаг! Но граф Алексей решил не отзывать эскадру от турецких берегов, а справиться с захватом самозванки самому лично. План его был прост до гениальности! Вначале Орлов подослал к Таракановой своего адъютанта Христенека, который быстро вошел к ней в доверие, сказал о желании Орлова перейти к ней на службу, и о готовности всего Средиземноморского флота России поднять ее флаги. Все это было сущим бредом, но наивная Тараканова во все поверила. Дальше больше, Орлов тут же договорился со своим приятелем, английским банкиром Дженкинсом, и тот открыл «княжне» неограниченный кредит. Ну а затем граф Алексей нанес ей и решающий удар. В своем подобострастном письме он не только назвал Тараканову императрицей, но и предложил ей свою руку и сердце… Самозванка отправилась к графу в Ливорно, где ее встречали со всей торжественностью. Произвел впечатление на «княжну» и сам граф Алексей. Историк так описывает Орлова в ту пору: «Ему было в то время тридцать восемь лет, он был красавец и настоящий богатырь. Огромного роста, в плечах, как говорится, косая сажень, силы необычайной, с приятным, умным, выразительным лицом, чесменский герой был один из красивейших людей своего времени и не мог не произвести сильного впечатления на страстную и все для чувственных наслаждений забывшую принцессу. Все, дотоле пользовавшиеся сердечным ее расположением, голландцы, немцы, французы, поляки и алжирцы были пигмеи сравнительно с этим могучим богатырем. С первого же свидания она была очарована графом. Он со своей стороны прикинулся страстно влюбленным и даже просил руки прекрасной княжны».
Почти неделю длилась любовная идиллия в Ливорно. Затем граф Алексей пригласил свою невесту на борт пришедшего в порт линейного корабля «Три Иерарха». Державший на нем флаг младшего флагмана контр-адмирал Грейг был уже посвящен во все тонкости предстоящего действа. Удовольствия от всего происходящего Грейг не испытывал, но и угрызений совести тоже – если надо, значит надо!
Прибытие «будущей императрицы» на борт своего корабля он обставил в лучшем виде: гремели холостые залпы, матросы, стоя на реях, кричали: «Ура!» Тараканова была вне себя от счастья, но оно, увы, продолжалось недолго. Едва «княжна» взошла по трапу на борт «Трех Иерархов», как была немедленно арестована и посажена под арест. Никто еще ничего не успел понять, как Грейг уже выбрал якоря и взял курс к берегам далекой Балтики, благо мир с Турцией был к тому времени уже подписан. Так закончился этот политический спектакль, столь блестяще поставленный и сыгранный Алексеем Орловым. Сам граф отправился на родину сухим путем. Тараканову, его несостоявшуюся супругу, ждал же Алексеевский равелин Петропавловской крепости, допросы и скорая смерть от чахотки.
Господство русского флота на протяжении почти всей войны с 1770 года было полным. Лишь в 1774 году, с подписанием Кючук-Кайнарджийского мира, корабли двинулись в обратный путь. К осени 1775 года последние из них под командой вице-адмирала Андрея Елеманова отдали якоря на Ревельском и Кронштадтском рейдах.
По прибытии последнего отряда кораблей в Кронштадт Екатерина II заявила президенту адмиралтейств-коллегии И. Г. Черныщеву следующее: «Посылку флота моего в Архипелаг, преславное его там бытие и счастливое возвращение в свои порты, за наиблагополучное происшествие государствования моего почитаю».
А 7 июля 1776 года состоялся морской парад в честь героев Архипелагской экспедиции. Под развевающимися флагами стояли ветераны Чесмы: «Ростислав», «Три Иерарха», «Европа» и «Саратов»…
По возвращении флота из Средиземного моря Екатерина II в дополнение ко всем ранее выданным ею Орлову наградам вручила ему свою похвальную грамоту «с прописанием четырехгодичного владычествования флота в Архипелаге и Средиземном море под его предводительством и со внесением побед под Чесмою и в Мете-лине с прибавлением к его названию прозвания Чесменского». Кроме этого офицеры – участники Архипелагской экспедиции получили еще одну медаль. На этот раз памятную. На медали был изображен в профиль граф Алексей Орлов и стояла надпись: «Граф А. Г. Орлов, победитель и истребитель турецкого флота». На обороте план Чесменской битвы и надпись, частично заимствованная из Евангелия: «И быть в России радость и веселие».
К весне 1771 года на Дунайском сухопутном фронте обстановка уже окончательно изменилась в пользу русской армии. Потерпев ряд сокрушительных поражений от армии генерала Румянцева, турки перешли к обороне.
Весь 1771 год армия Румянцева крупных военных действий не вела. Левый берег Дуная был очищен от неприятеля на расстоянии от Килии до Видина. Совершались успешные вылазки на правый берег реки – временно были заняты Тульча, Исакчи, Бабадаг.
Во 2-й армии в конце 1770 года произошла смена главнокомандующего. Петр Панин получил отставку. Новым главнокомандующим стал князь Василий Долгоруков, боевой генерал, активный участник Семилетней войны. 14 июня 1771 года с 38-тысячным корпусом Долгоруков разбил 70-тысячную армию крымского хана Селим-Гирея и овладел Перекопом. 29 июня он вторично разгромил 95-тысячную армию хана при Кафе (Феодосии). Потом занял Арабат, Керчь, Еникале, Балаклаву и Тамань, принудил Селима бежать в Константинополь, а на его место посадил сторонника России – хана Сагиб-Гирея. Турция не могла оказать серьезную помощь крымским татарам, поэтому последние вынуждены были подписать с Долгоруковым договор, по которому Крым объявлялся независимым, под покровительством России.
Теперь Азовской флотилии предстояло оказывать помощь русским войскам в овладении Еникале – мощной крепости, контролирующей вход в Керченский пролив.
Алексей Сенявин поднял свой флаг на корабле «Хотин» 20 апреля. Собрав на шканцах команду, он объявил:
– Покажем желаемые успехи да дадим почувствовать сей стихии силу и действие премудрой нашей монархини! Сделаем скоро известным наш флаг в здешних водах!
Матросы отвечали дружным «ура». Офицеры салютовали шпагами.
Курс флотилии контр-адмирал проложил к Керченскому проливу, где, по данным лазутчиков, находилась сильная турецкая эскадра. Шли двумя отрядами. Первый из новоизобретенных кораблей вел капитан Сухотин, второй, из мелких судов да казачьих лодок, – капитан Скрыплев. Сам командующий – на «Хотине» под белым брейд-вымпелом.
Осторожно, делая промеры глубин, вошли в пролив. Штормило. Вскоре обнаружили и турок. Неприятель держался под берегом, но ветер не позволил его атаковать немедленно. Русские ж корабли, едва наполнив свои паруса, немедленно устремились вперед, лавируя в ордере баталии.
Не приняв вызова, турецкие суда на парусах и на гребле старались оторваться от неожиданного противника. Внезапный шквал с густою мрачностью и дождем накрыл противоборствующие стороны. Туркам это было на руку; наши, наоборот, в азарте кляли погоду на чем свет стоит.
Но едва погода улучшилась, атака была продолжена. Турки, не сделав и выстрела, пустились в бегство, наши неотступно их преследовали. Погоня продолжалась целые сутки, пока турецкие суда не нашли себе прибежище под стенами Еникальской крепости. Так бескровно и лихо был изгнан турецкий флот из Азовского моря, изгнан навсегда!
В своем донесении в столицу Сенявин писал: «Выгнанных из Азовского моря судов больших и малых, как-то: шебек и полугалер видно было 14, а теперь в заливе Керченском до 30; по сей час я могу уверить…
