освобождением Федора, что может сильно облегчить дело.
— Я вновь уполномочен передать вам предложение князя о службе.
— В каком качестве? — осведомился Басов.
— Позвольте начать с предыстории. Как вам известно, двести лет назад в этих землях правил немецкий Ингрийский рыцарский орден. Стараниями наших предков он прекратил существование. Но, увы, многие немцы остались в этих землях и даже продолжают участвовать в управлении государством. Мы с регентом считаем, что это ошибка. Северороссия должна жить под сенью православного креста и управляться исключительно выходцами из русских дворянских домов. Задача непростая и решить ее в один день невозможно. Поэтому наш сиятельный регент принял решение о создании особой организации. При всей нелюбви к иноземцам, нельзя не признать, что в орденской системе правления нет ничего худого. Более того, она очень хороша для приведения к покорности подданных и искоренения измены. Царь Иван успешно осуществил ее, введя в своих землях опричнину, — и, заметьте, результат превосходит самые смелые ожидания. Так вот, те, кто будет принят в задуманный нами орден, могут занимать любые должности; могут быть посланы куда угодно и с каким угодно поручением нашего обожаемого правителя. Они не будут принадлежать себе. Но зато войдут в высшее сословие Северороссии. Самый высокий дворянский титул побледнеет перед членством в нашем ордене. Войти в него — большая честь, которую мне и поручено вам предложить. Вы заслужили всеобщее уважение — своим неподражаемым воинским искусством, прямотой, честью и отказом от участия в любых интригах. Позиция, достойная дворянина. Но пришло время выбирать, с кем вы. Вскоре мы четко определим, кто с нами, а кто против нас. Середины не будет, и траур придет в дома наших врагов.
Министр замолчал и уставился на собеседника. Басов откашлялся.
— Думаю, вы понимаете, господин министр, что ваше предложение настолько серьезно, что я не могу дать немедленного ответа. Я хотел бы обдумать его, — неспешно произнес он.
— Обдумайте, — спокойно произнес Турашев. — И учтите вот еще что. Я был сегодня у посланника царя Ивана при дворе регента. Они требует вашей выдачи. Чем-то вы насолили московскому царю еще до прихода в Петербург. Поймите меня правильно: мы союзники, и если регент сочтет обвинения москвитян против вас обоснованными, не можем не выдать вас. Но если вы вступите в опричнину регента, все старые долги будут оплачены, а грехи прощены. Вы станете новым человеком и обретете высокое покровительство до конца своих дней, — если, конечно, не предадите нас. Тогда вас будет ждать неотвратимая, суровая кара.
— Кстати, о московском посланнике, — словно вспомнив о чем-то малозначительном, произнес Басов, делая вид, будто не понял высказанной первым министром угрозы. — Один из моих учеников по неосторожности убил на дуэли его человека…
— Знаю, — лицо министра вдруг стало жестким, будто вырезанным из глыбы гранита. — Этот Колычев, повинный, помимо прочего, в измене своему царю, скрывался в вашем доме. И это еще одно обвинение, которое выдвигают против вас московиты. Я попросил бы вас забыть об этом деле.
— Это мальчик. Вспыльчивый, как и подобает юности, — произнес Басов. — Не знаю, в чем виноват его отец, но, думаю, сам Федор по малолетству изменником быть не мог. Что касается дуэли, то речь идет о сведении личных счетов за обиды, нанесенные семье…
— Господин Басов, — холодно прервал министр, — да будет вам известно, что поводом для моей сегодняшней встречи с московским посланником была передача изменника и убийцы Федора Колычева на суд и расправу царю Ивану. В настоящее время он содержится на дворе царского посланника, а завтра будет в цепях отправлен в Москву. Судьба его решена, и никто не в силах ее изменить. Вам же я очень советую позаботиться о собственном будущем. Ступайте. Завтра я жду вас в это же время — с ответом. И да будет вам известно, что с этого времени попытка покинуть Петербург без моего ведома будет расценена как государственная измена.
— Благодарю вас, — Басов спокойно поднялся и вышел.
Он остановился у длинного коридора, ведущего в покои княжича, погладил эфес шашки, щелкнул языком и тихо, почти про себя произнес:
— Все, довели. Не сердите бога, пока он безразличен, сострадания на всех у него может и не хватить.
И, звякнув шпорами, заспешил вниз, к выходу из замка.
Глава 35
НЕ СЕРДИТЕ БОГА
Первым делом Басов отправился в оружейную лавку. Торговец встретил его, как лучшего друга:
— А, господин Басов! Что сегодня? Новые учебные рапиры? Или решили приобрести что посерьезнее?
— По дороге заехал, — небрежно бросил фехтовальщик. — Покажи-ка мне, дружок, тот дамасский клинок.
— Почтенному воину нельзя пройти мимо столь совершенного оружия, — расцвел торговец и бережно достал с верхней полки восточную саблю в богато украшенных ножнах.
Басов принял ее из рук торговца, сделал шаг в сторону, обнажил клинок, провел пальцами по лезвию. Остер, как бритва. Метал приятно холодил кожу. Несколько раз рубанул воздух — в умелой руке сталь запела, заискрилась.
— Такой великий воин, как вы, достоин этого великолепия, — благоговейно произнес торговец.
— Не надумал цену сбрасывать? — спросил Басов, возвращая клинок в ножны.
— Как можно! — всплеснул руками оружейник. — Шестьсот талеров — и даже это недостойная цена для такого совершенства.
Басов молча достал кошелек и отсчитал вылупившему глаза торговцу деньги.
— Храни вас Бог, — радостно произнес тот.
— Надеюсь, — буркнул Басов, перекидывая шашку за спину и прикрепляя к поясу новое приобретение. — Но на всякий случай давай-ка подберем кольчугу. Тонкую, под кафтан.
Через полчаса он остановил коня у ворот московского посольства, спешился и постучал в ворота. Вскоре маленькое окошечко отворилось, и в нем возникла бородатая физиономия опричника.
— Чего надо?
— Дворянин Игорь Басов. К посланнику, — отчеканил Басов.
Ворота отворились, и Басов прошел внутрь. Его встретили двое стражников, одетых во все черное, при саблях и бердышах. Один тут же закрыл и запер на засов ворота, второй встал перед Басовым.
— Ну, пошли, дворянин, — криво усмехнулся он.
Сопровождаемый стражником, Басов поднялся по лестнице, ведшей с высокого крыльца прямо на второй этаж, и оказался в приемной. Там на лавках сидели двое еще караульных — тоже при полном вооружении. Третий — только при сабле — сидел за маленьким столиком перед дверью в кабинет посланника. Еще одна дверь, в противоположной стене, была чуть приоткрыта, и оттуда доносились невнятные голоса.
— Басов, к посланнику, — отчеканил сопровождающий, стукнул древком бердыша об пол, повернулся и вышел.
Караульные тут же встали по бокам от Басова, словно взяв его под конвой, а сидевший за столиком опричник поднялся и скрылся в кабинете. Через минуту он распахнул дверь и произнес:
— Проходите.
— Дисциплинка, — буркнул Басов.
Ему никто не ответил. Стражи с бердышами проследовали за ним, секретарь закрыл дверь снаружи.
— Басов, — протянул сидевший за столом бородатый мужчина средних лет.
Фехтовальщик догадался, что это и был посланник. Как и стражники, он был весь в черном, рядом лежала на столе островерхая черная шапка. Говорил он, несмотря на невысокий рост, густым басом, а
