требовало от курсантов скорейшего освоения тех дисциплин, которые должны были пригодиться им в будущей морской службе. Умение обращаться с личным оружием считалось делом десятым. Особо искусной стрельбы от обучающихся никто не ожидал. Костин это знал и не слишком мучил курсантов. Существовало ли вообще что-либо интересующее этого человека, кроме виски и коньяка, было тайной для всех, включая начальство. Впрочем, тир он содержал в образцовом порядке, дисциплину свою преподавал доходчиво и ни с кем не конфликтовал, что всех устраивало.
Вот и сейчас, явно скучая, прочитав наставления безразличным голосом, Костин приказал приступить к стрельбам, поморщился, увидев, как берут оружие курсанты, и демонстративно отвернулся. Когда грохот револьверных выстрелов смолк, он лениво скользнул взглядом по изрешеченным мишеням и, крякнув, произнес:
— Все, как всегда, отстрелялись отвратительно. Свободны.
— Татищев, — произнес Набольсин, явно не без удовольствия откладывая револьвер, — через полтора часа встречаемся в кафе Юхо. У Симонова день рожденья, он угощает. Сегодня день шампанского. Ура!
— Конечно, — улыбнулся Алексей, — только вот с деньгами туго. Вряд ли я смогу принести достойный подарок.
— Не бери в голову, — махнул рукой Набольсин, — подарим совместный. С тебя гривенник.
— А сам на рубль потратишься? — уточнил Алексей.
— Не твоя печаль, — хохотнул Набольсин. — Мы же не купцы, чтобы деньгами считаться. Сейчас у меня больше денег, я и плачу. Потом, когда будет наоборот, заплатишь ты.
— Спасибо, — кивнул Алексей. — Я этого не забуду.
— Ты сейчас куда? — осведомился Набольсин, направляясь к выходу из тира.
— У меня еще одно дело, — махнул рукой Алексей. — Встретимся у Юхо.
— Ну, давай, до встречи, — улыбнулся Набольсин и вышел.
Из курсантов в тире остался один Алексей. Костин рассматривал стволы и спусковые механизмы револьверов, стоя к нему спиной и, казалось, не замечая его присутствия. Вздохнув для храбрости, Алексей направился к мичману. Он хотел обратиться к нему как положено по уставу, но буквально за секунду до того, как он произнес заготовленную фразу, Костин, не оборачиваясь, буркнул:
— Тебе чего?
Замешкавшись на миг, Алексей все же перевел дух и как можно более ровным голосом произнес:
— Научите меня стрелять, господин мичман.
Возникла пауза. Медленно повернувшись вполоборота к курсанту, мичман, склонив голову, внимательно посмотрел ему в глаза:
— Тебе зачем?
— Хочу научиться стрелять, — почему-то смутившись, отозвался Алексей.
Теперь мичман полностью развернулся к нему:
— По какой специальности ты проходишь обучение?
— Палубная артиллерия, господин мичман, — отчеканил Алексей.
— Ну и зачем тебе, человеку который готовится командовать двенадцатидюймовыми орудиями, стрельба из револьвера и винтовки? — скривился Костин. — Общие знания ты получаешь, как и все, но хочешь большего. Зачем?
— Я будущий офицер и хочу владеть всеми видами оружия, — пояснил Алексей.
Костин снова пристально посмотрел ему в глаза, после чего отвернулся и подошел к стоящему у стены шкафчику. Открыв его, извлек бутылку виски и стакан. Выдернув пробку зубами, наполнил стакан до половины, закрыл бутылку, вернул ее в шкафчик, крякнув, выпил виски, шумно втянул носом воздух и, не поворачиваясь к собеседнику, произнес:
— Нет, ты думаешь о другом. Ты знаешь, в кого собрался стрелять, но не хочешь говорить. Не говори, мне безразлично. Скажи, что ты хочешь от меня?
Он вернул стакан в шкафчик, закрыл его, повернулся и вновь подошел вплотную к Алексею, глядя ему прямо в глаза. От этого пронизывающего взгляда холод пробежал по спине у юноши. Сбиваясь, объяснил:
— То, чему нас учат, — стрельба в тире. В боевых условиях это непригодно. Я хочу научиться, как вы, мгновенно выхватывая оружие, быстро перемещаясь, стрелять по движущимся мишеням.
— Без основы у тебя это все равно не получится, — пожал плечами Костин. — А основа — это вот такая пальба в тире из основных позиций по осточертевшим белым кругам с черным центром. Скучно, юноша.
— Я хочу научиться стрелять, — насупился Алексей. — Если надо, я часами буду палить по этим самым мишеням. Но я хочу…
— Стреляй, — перебил мичман, отходя в сторону. — Я не помешаю. Приходи в любое время и пали в свое удовольствие.
Алексей остановился в замешательстве.
— Но вы мне поможете?
— Зачем? — хмыкнул Костин. — Дурное дело не хитрое. Наводи и пали.
Алексей еще больше смутился. Мысли беспорядочно роились в голове. Наконец, собравшись с духом, он произнес ровным голосом:
— То, чем вы владеете, нечто большее, чем «наводи и пали». Я хочу научиться этому.
Мичман расхохотался.
— Так вот оно что! — процедил он, когда его внезапное веселье столь же неожиданно прекратилось. — Ты хочешь, чтобы старый стрелок раскрыл тебе секреты своего мастерства. Умный мальчик. Узнаешь, как надо, и сразу станешь лучшим. — Он вдруг стал совершенно серьезным. — Нет никаких секретов. Надо много работать, сжечь гору пороха, потратить кучу патронов. Вот и все.
— Так я готов оглохнуть от пальбы, — почти прокричал Алексей. — Я готов проводить здесь все свободное время. Но мне нужны вы, чтобы показать, как правильно, а как неправильно.
— Глохнуть от стрельбы не надо, — сочувственно и даже как будто игриво произнес мичман. — Слух для стрелка — первое дело. Полагаться только на глаза — недопустимая роскошь. Когда перестрелка ведется в джунглях или поселке, как только враг появляется в зоне видимости, туда уже должна лететь пуля. Иначе ты труп. Понял?
— Понял, — растерянно произнес Алексей.
— Ни черта ты не понял… но поймешь, — проворчал Костин. — Ладно, возьми первый секрет стрелка.
Он гулко хлопнул себя ладонью по мощной груди. Алексей непонимающе смотрел на него.
— Чего вылупился? — прорычал Костин. — Повторяй.
Алексей несильно хлопнул себя ладонью по грудной клетке.
— Понял? — склонил голову набок мичман.
— Нет, — признался Алексей.
— Смотри еще раз. — Костин снова гулко хлопнул себя по груди. — Опять не понял? Дыхание, дурак. Когда ты зажат, когда дышишь неровно, меткого выстрела быть не может, да и с реакцией всегда запоздаешь. Это первое. А ну, грудь колесом, глубокий вдох, и хлопни себя так, чтобы грудная клетка как барабан гудела.
Расправив плечи и сделав глубокий вдох, Алексей с силой хлопнул себя по груди.
— Уже лучше, — удовлетворенно кивнул Костин. — Сейчас пойдешь на огневой рубеж. И постоянно помни о дыхании. Пока твоя задача — держать корпус прямо, дышать свободно, не зажиматься. Если сможешь, сразу увидишь, насколько точнее будут выстрелы.
— Ну вот, а вы говорите, секретов нет, — ухмыльнулся Алексей.
— Хрен это китовый, а не секрет, — со свойственной ему простотой бросил Костин. — Этот секрет, если не дурак, ты должен был раскрыть и без меня на первом месяце занятий. То же относится и к другим «таинствам». Ну, не тушуйся, все расскажу, ничего не скрою. Ты только одно пойми: и в тире, и на поле боя, и когда пьяный бандит к кобуре тянется, никакие секреты тебя не спасут. Спасет тебя только одна простая вещь, которую все знают, но никто не понимает. Я, парень, вижу, ты умный, интеллигент,
