Почитай. Тут не все мое. Был один человек в тридцатых… — Он повернулся к окну. — В общем, я здесь основывался на его прогнозах. Кое-что, конечно, отсеялось. Но на базе реализовавшихся вариантов… Короче говоря, сейчас Северороссия ближе всего к странам Балтики. Поэтому Балтийский экономический и военный союз должен постепенно перерастать в государственную структуру, которая со временем войдет в единую Европу, Собственно, ради этого, а еще для упрочения стабильности, мы и пригласили в страну семейство Стюартов. Здесь все написано. Он поднялся.
— Интересно, — взял в руки тетрадь Леонтьев. — Так ты, оказывается, настолько долгосрочную программу реализовывал!
— А почему я, по-твоему, больше тринадцати лет у власти просидел, а потом еще президентский портфель своему преемнику передал? — ухмыльнулся Алексей. — Политик, решающий одни лишь сиюминутные задачи, больше часа не просидит. Только упаси бог кого-либо когда-либо воспринимать некий план как догму. Полководец, выходящий на бой без плана сражения, обречен. По обречен и полководец, полагающий, что битва пойдет точно так, как он задумал. Ладно, засиделись мы с тобой. Спать пора.
Эпизод 10
СТАРИК
Легкий ветерок шелестел листьями кладбищенских деревьев, июньское солнце пробивалось к земле через их кроны. На скамейке перед одной из могил сидел старик. Волосы его были седые, а кожа изъедена морщинами, но по тому, как прямо он держался, можно было понять: в старом теле еще достаточно сил. Старик бросил последний взгляд на могилу с обелиском: «Павел Сергеев, 1896—1957».
— Ну что же, Паша, — произнес старик, глядя на портрет на могильной плите, — вот и мне пора. Жаль, что так получилось. Хотелось бы с тобой еще побеседовать, поспорить, поругаться. Не хватает мне тебя. Глупость какая. Сорок лет мы смотрели друг на друга через прицелы, а ты остался для меня тем же Пашкой. Спорили до хрипоты о коммунизме и демократии… Доспорились. Если бы можно было все вернуть. Господи, это сколько же народа мы положили в нашем споре, сколько нуль, снарядов, бомб выпустили. Почему? Зачем? Неужели нельзя было просто договориться? Ты всегда помогал мне. Ты спорил, и я проверял, насколько я прав, выслушивая твои аргументы. Ты бил, и я знал, где у меня слабое место. Но стоило ли это того, что произошло?
Он откинулся на спинку скамьи, подставив лицо ярким лучам солнца, потом снова наклонился вперед и проговорил:
— Вот уже ровно двадцать три года тебя нет здесь, но я почему-то верю, что скоро мы увидимся, и снова заспорим. По-другому уже, конечно. Меня многому научила эта жизнь. Надеюсь, и ты извлек из нее уроки. Интересно, зачем все это было? Чтобы граждане Североросской Республики в тысяча девятьсот восьмидесятом году наслаждались благами социальной рыночной экономики? Или чтобы Алексей Татищев и Павел Сергеев поняли что-нибудь об этом мире? Или для того и другого? Я многое увидел, но многое — загадка для меня. Жаль. Хотелось еще так много сделать, узнать, понять… Не успел. И твою жизнь оборвали так глупо и нелепо, как раз, когда ты хотел что-то изменить… Почему всегда эгоисты побеждают нас, идеалистов? Может, потому, что они лучше приспособлены к жизни на земле нашей грешной, а мы всё стремимся в какие-то нереальные дали. Ты строил свой социалистический рай, а привел к власти человека, которого интересовала лишь личная власть. Защищал свое государство, но только позволил заработать денег беспринципному подонку. А я за что дрался? Чтобы «руссо-балт» увеличивал продажи по всему миру или чтобы банк «Санкт-Петербург» нарастил активы? Нет, чтобы люди на этой земле могли жить так, как считают нужным. Чтобы могли свободно выражать свои мысли, ездить по всему миру, без оглядки на диктатора. Мир-то меняется нашими усилиями, усилиями идеалистов, а не этих, толстобрюхих. Они-то способны только проедать, тратить, отбирать. Мы с тобой со своим идеализмом все же изменили этот мир… Большей частью к лучшему. И если бы пришлось пройти все это вновь… Я бы не смог. Я бы не смог, не моргнув глазом, расстрелять большевистских агитаторов в экипаже. Не смог бы повести людей на пулеметы у Смольного. Не смог бы посылать их на УРы в сороковом. Знал бы, что надо, но не смог бы уже. Старческая слабость или опыт прожитых лет? Интересно, если бы пришлось пройти по второму разу, Пашка подписал бы мне расстрел в декабре семнадцатого или отказался бы пойти в ЧК? Кто знает?
Он снова откинулся на спинку скамьи, поднял руку к глазам и посмотрел на циферблат.
— Ну что же, пора мне, Паша, — произнес он, вздохнув. — Прощай… или до свидания. Через год постараюсь снова прийти. Если смогу, конечно. А может, увижу тебя, уж не знаю где. До встречи.
Он тяжело поднялся и шаркающей походкой пошел по кладбищенской дорожке. «Спасибо Сергею Колычеву, царство ему небесное, — думал он. — Хоть без посторонней помощи и без палочки еще хожу. Все ему благодаря, его урокам. А что, в прошлом году вышел на татами, бросил этого ученика колычевского. Конечно, парень поддался из уважения к моим сединам, но ведь я его бросил сам. В восемьдесят-то три года. Ни инсульта, ни склероза. Не зря я все это».
Пройдя через кладбищенские ворота, он направился к стоянке такси, открыл дверцу первого «руссо- балта» желтого цвета, с шашечками на борту, и опустился на сиденье:
— На вокзал.
Автомобиль развернулся и покатил по улицам Новгорода. Вскоре они оказались в центральной части города. Как всегда, она была запружена автомобилями, в основном западного производства. Но увидел Алексей и несколько «руссо-балтов», и новую модель «свири», которая упорно увеличивалась в размерах с шестьдесят первого года и теперь могла быть названа малолитражкой только очень условно. Витрины магазинов светились разнообразной рекламой и ломились от товаров. По чистой, ровной, аккуратно убранной мостовой шагали хорошо одетые люди. Взгляд Алексея упал на небольшую группу молодежи. Весело хохоча, шестеро парней и девушек лет двадцати с небольшим шествовали по тротуару. К поясам двоих были прикреплены мобильные телефоны. Алексей, помнивший, что в мире, в котором он родился, эта технология, как и компьютерный бум и Интернет, распространились только в девяностых, напрямую связывал их появление в семидесятых с разоружением и конверсией, охватившими все страны мира в шестидесятых.
«Эх, сейчас бы жить, — грустно подумал он. — Я в возрасте этих ребят штурмовал Смольный, ходил врукопашную на немцев. Судьба жестока. Тот, кто воюет за хорошую жизнь, никогда не может насладиться ее плодами».
Автомобиль остановился у здания вокзала. Расплатившись, Алексей вышел, бросил взгляд на памятник себе, установленный посередине вокзальной площади, и пошел по направлению указателя «К поездам». Весь вокзал был украшен государственными флагами. Первое июня — государственный праздник, День воссоединения. Для многих это уже история, в частности для тех молодых людей.
Никем не узнанный, Алексей прошел по подземному переходу, поднялся на перрон. Купив газету в киоске, он вошел в вагон первого класса скорого поезда Новгород–Таллинн, в свободном купе сел на диван. Развернув газету, быстро пробежал глазами заголовки. «Поздравления Его Величества народу, в связи с Днем воссоединения». Двадцатого июня первые прямые выборы в Парламент Балтийской Конфедерации. Да, Балтийский Союз обретает черты единого государства. Совет королей стран-участников, тогда еще Союза, был сформирован еще в шестьдесят шестом. Председательствовал на нем Генрих. Его, Алексея Татищева, ученик. Он взошел на престол в шестьдесят первом и показал себя мудрым и дальновидным политиком. Алексей одобрял его действия, многие из которых, впрочем, были подсказаны им самим, и ни разу не раскаялся, что предложил в свое время восстановить монархию. А сам монарх неоднократно публично называл Алексея своим учителем. Эстония и Финляндия тоже избрали себе королей, переизбираемых каждые четыре года. Смех один. Но от других участников конфедерации отставать они явно не хотели. Потом, в семьдесят пятом, было сформировано Правительство Союза, а вот теперь и Парламент. Что там дальше? «После заключения таможенного союза ЕЭС и СЗВ приступили к подготовке соглашения о переходе на единую систему стандартов». «США проигрывают экономическую гонку с Европой». «Продолжаются переговоры в Женеве о вступлении Российской Республики (Крым) в состав Евро-Азиатского Союза (бывшего СССР)». Вот это интересно. Он быстро прочитал статью. Большие трудности. Турция заявила протест против передачи прав на аренду до 2043 года Константинополя (Стамбула) и проливов под
