— Он не раздумал.
— О чем вы говорите? — воскликнула девушка. — Он собирается готовить лошадей.
Брови Трэвиса сошлись на переносице.
— Это я предложил. Не он. Мы не знаем, действительно ли он хочет этого или просто согласился ради нас.
— Но мы не собираемся продавать ранчо, правильно? Кто будет заниматься им?
Трэвис медленно покачал головой.
— Не знаю. Но мы должны отпустить его.
— Мы должны заставить его, — тихо уточнила Алекс.
Трэвис с сочувствием посмотрел на нее.
— Ты должна заставить его. Его слова ошеломили Алекс.
— Я?
— Только ты имеешь власть над ним, только ты можешь сделать это. Я никогда не видел человека, который значил бы для него больше, чем ты.
Алекс снова попыталась проглотить ком в горле. В голове всплыли слова Трэвиса, произнесенные после родео в Ландере. Брак и финал национального чемпионата по родео несовместимы. Женатый ковбой, стремящийся стать чемпионом, обычно проигрывает в том или другом.
— Я не смогу, Трэвис. Я слишком люблю его.
— Достаточно ли ты любишь его?
Клэр хлопнула обеими руками по столу.
— Не будете ли добры объяснить, о чем, черт возьми, вы говорите?
Трэвис перевел взгляд на сестру.
— Разве не понимаешь? Он мечтал вернуться на родео с тех пор, как ушел восемь лет назад.
— Елки-палки! — воскликнула Клэр. — За эти восемь лет он мог ездить на родео сколько угодно.
— Но не смог бы претендовать на национальный титул и заниматься ранчо одновременно. — Здоровая рука Трэвиса обрушилась на стол. — Почему я был таким слепцом? Как я мог не заметить этого много лет назад?
— Заметить что? — закричала Клэр.
— Как он тренировался каждый вечер, как метал лассо. Я думал, он просто школит лошадей, а на самом деле он поддерживал форму, чтобы со временем вернуться на арену. Ты знаешь, что он постоянно платил членские взносы ассоциации ковбоев? Зачем ему эти расходы, если он не планировал вернуться?
Клэр была ошеломлена.
— А как он смотрел на меня, когда я рассказывал о своих победах и промахах. Как он держал в руках золотую пряжку, которую я привез с Национального финала. Он готов был сделать все что угодно, даже продать Райский Сад, чтобы вырваться.
Алекс закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.
— Он говорил мне, что не участвовал в местных родео, потому что, если он не первый, ничего не стоит менять.
— Он никогда не был первым, — сказал Трэвис. — Хотя был близок к этому. Когда мама и папа погибли, он лидировал в скачках на неоседланной лошади и был третьим в связывании телят.
— А потом пришлось все бросить, — тихо проговорила Алекс. — Пришлось вернуться домой и заняться ранчо.
— И нами, — прибавил Трэвис. Клэр взглянула на брата.
— Наверно, он ненавидел нас все это время? Он ненавидел ранчо? Но я ни за что не поверю в это.
— Хэнк никогда не признается в этом, но в глубине души думает именно так.
— Он любит нас, Трэвис, — настаивала Клэр. — И делает для Сада все, что может.
— Вспомни, что ты чувствовала минуту назад, Клэр, — проговорила Алекс. — Когда ты предложила устроиться на работу вместо колледжа, неужели ты совсем не чувствовала отвращения к ранчо?
Девушка вскинула голову.
— Возможно. Но я предложила от чистого сердца.
— Хэнк так и поступил. Он пожертвовал мечтой ради ранчо, — сказал Трэвис. — Он пожертвовал своей мечтой ради нас, чтобы нам не пришлось отказываться от нашей мечты. Он любит нас — как еще это определить?
— Так почему же он собрался продать ранчо?
— У него наконец-то появился шанс исполнить мечту. — Трэвис почесал затылок. — Налоги — лишь повод. Пожалуй, он даже не рассматривал варианты. Он просто стремился на родео.
Все замолчали, обдумывая его слова.
Алекс пребывала в растерянности. Она уже сказала Клэр и Трэвису, что собирается остаться, но это было прежде, чем она поняла, как сильно Хэнк любит родео и чем он пожертвовал. Она должна отпустить его, сделав вид, что сама по-прежнему стремится в Сан-Франциско. Алекс заморгала, пытаясь прогнать слезы злости и разочарования. Проклятье, проклятье и еще раз проклятье! Почему ей приходится так поступать? Лучше бы ничего не знать.
— Значит, мы должны продать ранчо, чтобы отпустить Хэнка на родео? — спросила Клэр. — Я не хочу видеть, как Сад дробят на кусочки, чтобы построить дачи.
Голос Трэвиса был тверд.
— Я займусь ранчо. Все равно я не смогу выступать на родео полгода или больше. На это время денег хватит. Потом, возможно, найду управляющего. Если нет, буду работать сам. Мне достаточно славы. Сейчас очередь Хэнка.
— А кто будет тренировать лошадей? — спросила Клэр.
— Я, — ответил Трэвис. — Все равно всегда приходилось доводить их до кондиции, как только Хэнк передавал их мне. Соревнования отличаются от работы на изолированной арене. И парни будут помогать мне, как помогали ему.
Дедушкины настенные часы в холле пробили двенадцать, когда Клэр тихо проговорила:
— Алекс, что ты собираешься делать?
Алекс повернулась к ним лицом и измученно улыбнулась.
— То, что должна сделать. Отпустить его.
— А если он не захочет, чтобы его отпускали? — спросила девушка.
Алекс пожала плечами. Тяжесть легла на ее сердце.
— Если не поедет, потом пожалеет об этом. Ведь он говорил мне, что лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, что не смог. С этим девизом он живет всю жизнь. — Она запнулась и вздохнула. — Он должен ехать.
— А ты не можешь поехать с ним?
Алекс покачала головой.
— Я не нужна ему в дороге. У него будет достаточно забот и без…
— Он идет.
Слова Трэвиса приковали все взоры к двери.
Сердце Алекс отчаянно колотилось. Каждый шаг Хэнка эхом отдавался в нем. Он прошел через столовую, потом распахнул дверь на кухню и осмотрелся. Его взгляд остановился на Алекс.
Чтобы скрыть слезы, застилавшие ей глаза, она отвернулась к плите. Она так много узнала об этом человеке за последние полчаса, и ее любовь переросла все известные ей границы.
Он нежно повернул ее лицом к себе.
— Что случилось?
— Ты собирался продать Сад. Мне показалось, я готова… готова…
— Потерять еще один родной дом. Правильно?
Она кивнула, надеясь, что он спишет ее бледность на это.
— Но нам больше не нужно продавать Сад. — Хэнк оглянулся на Трэвиса. — С этим мы разобрались, так?
