сильных мира сего — это ненасытная гиена, алчущая все новых и новых жертв. Здесь она свирепствовала уже давно; разлучала жениха с невестой, расторгала даже священные узы брака, разрушала тихое семейное счастье, в юные неопытные сердца вливала смертельный яд, и умирающие ученицы, извиваясь в судорогах, проклинали ненавистные имена своих учителей… Я стала между ягненком и тигром, в минуту страсти я вырвала у герцога клятву, и это отвратительное жертвоприношение было отменено.
Фердинанд (в смятении мечется по залу). Не надо, миледи! Довольно!
Леди. За этим мрачным периодом последовал еще более мрачный. Двор и сераль кишели тогда подонками итальянского общества. Ветреные парижанки заигрывали с развратным венценосцем, а народ истекал кровью от их затей… Всех этих женщин постигла печальная участь. Их разогнали на моих глазах, по части кокетства все они ничего не стоили рядом со мной. Тиран разомлел в моих объятиях, и я вырвала у него бразды правления. Впервые, Вальтер, твоя отчизна почувствовала на себе человеческую руку и доверчиво прильнула к моей груди. (Умолкает и смотрит на него с нежностью.) О, зачем единственный человек, мнением которого я дорожу, принуждает меня хвастаться и сжигать скромную мою добродетель на огне самолюбования!.. Я отворяла темницы, Вальтер, разрывала смертные приговоры, не раз сокращала ужасы пожизненной каторги. На неизлечимые раны я старалась пролить болеутоляющий бальзам, я сокрушала могущественных злодеев, слезой блудницы я не раз спасала проигранное дело невинного. Ах, юноша, какую мне это доставляло радость! С какою гордостью отвечало мое сердце на все упреки моей благородной крови! И вот, наконец, передо мной единственный человек, который мог бы вознаградить меня за все, человек, которого моя горькая доля, быть может, послала мне как утешение в моих скорбях, человек, которого я в невыносимой тоске мысленно уже обнимала….
Фердинанд (потрясенный до глубины души, прерывает ее). Довольно! Довольно! Вы нарушили наше условие, миледи. Вы должны были оправдаться передо мной, а вместо этого меня же делаете преступником. Пощадите… умоляю вас, пощадите мое сердце, оно вот-вот разорвется от стыда и горького раскаяния…
Леди (берет его за руку). Теперь или никогда! Эта сильная женщина слишком долго себя смиряла… почувствуй же тяжесть моих слез. (С глубокой нежностью.) Послушай, Вальтер! Несчастную женщину… властно, неодолимо влечет к тебе… тянет прижаться к тебе грудью, в которой бьет неиссякаемый источник пламенной любви… а ты, Вальтер, в такую минуту бросаешь ей холодное слово 'честь'… Несчастная женщина, сгибающаяся под тяжестью своего позора, возненавидевшая порок, сделавшая над собой нечеловеческое усилие, чтобы воспрянуть по зову добродетели… она сейчас… бросается в твои объятия… (обнимает его, умоляющим и вместе с тем торжественным тоном) она, спасенная тобой, надеющаяся благодаря тебе вновь обрести бога или же… (отворачивается от него; глухим, прерывающимся голосом) принужденная забыть твой образ, поддаться безысходному отчаянию и вновь окунуться в еще более грязный омут поярка…
Фердинанд (вырывается из ее объятий; в полном смятении). Нет, клянусь всевышним!.. Я больше не могу… Леди, я должен… этого требуют земля и небо… Я должен сделать вам признание, леди!
Леди (отпрянув от него). Только не теперь! Только не теперь, заклинаю вас всем святым… только не в этот страшный миг, когда мое измученное сердце, пронзенное тысячью кинжалов, истекает кровью… Смерть это или жизнь?.. Я боюсь… я не хочу этого признания!
Фердинанд. Нет, нет, дорогая миледи! Вы должны меня выслушать… То, что я вам сейчас скажу, смягчит мою вину, — это будет жаркая мольба о прощении… Я в вас ошибся, миледи. Я ожидал… я надеялся, что вы окажетесь достойны моего презрения. Я пришел сюда, твердо решив оскорбить вас и возбудить в вас ненависть. Как бы мы были счастливы оба, если б мне это удалось! (После небольшого молчания, понизив голос и с некоторой робостью.) Я люблю, миледи, люблю девушку из мещанской семьи… Луизу Миллер, дочь музыканта. (Леди бледнеет и отворачивается, а он более уверенным тоном продолжает.) Я знаю, на что я иду, но если бы даже благоразумие приказало страсти умолкнуть, то тем громче заговорил бы голос долга. Виноват во всем я. Я первый спугнул золотой сон ее невинности, я заронил в ее сердце смелые надежды и допустил, что оно сделалось добычей неукротимой страсти. Вы станете говорить мне о моем положении в обществе, омоем происхождении, о правилах моего отца… Но я _люблю_… И тем сильнее во мне надежда, чем глубже пропасть между природой и светскими условностями. С одной стороны мое намерение, с другой — предрассудок! Посмотрим, что же возьмет верх: обычай или человеческая природа.
Леди в это время отходит в дальний угол комнаты и закрывает лицо руками.
Фердинанд идет за ней.
Вы хотели мне что-то сказать, миледи?
Леди (с выражением глубокого страдания). Ничего, господин фон Вальтер! Ничего… разве лишь то, что вы губите себя, меня и еще третье лицо.
Фердинанд. Третье?
Леди. Нам всем троим не будет счастья. Нам придется стать жертвами скороспелого решения вашего отца. Я никогда не буду владеть сердцем мужа, раз он отдал мне руку не по своей доброй воле.
Фердинанд. Не по своей доброй воле, миледи? Отдал не по своей доброй воле? А все-таки _отдал?_ Значит, вы способны насильно взять руку, взять руку без сердца? Вы способны отнять любимого человека у девушки, для которой он — все? Вы способны оторвать от девушки человека, для которого она — все? И это вы, британка, перед которой за минуту до этого я преклонялся? Вы на это _способны_, миледи?
Леди. Я вынуждена так поступить. (Строго и веско.) Моя нежность к вам, Вальтер, сильнее, чем страсть. Но моя честь не позволяет мне поступить иначе… О нашем браке говорит вся страна. Все взоры, все ядовитые стрелы обращены на меня. Если подданный герцога меня отвергнет, это будет для меня несмываемый позор. Добивайтесь своего у отца. Защищайтесь, как можете… Я ни перед чем не остановлюсь! (Быстро уходит.)
Майор, ошеломленный, некоторое время стоит неподвижно, затем бросается к выходу.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Комната в доме музыканта.
Миллер, жена Миллера, Луиза.
Миллер (быстро входит). Так я и знал!
Луиза (встревоженная, бросается, к нему). Что, отец, что?
Миллер (как сумасшедший бегает по комнате). Дайте мне мой парадный сюртук! Скорей! Мне нужно его опередить! И белую сорочку с манжетами!.. О, я живо смекнул!
Луиза. Ради бога, что произошло?
Жена Миллера. Что такое? Что случилось?
Миллер (швыряет на пол свой парик). Сейчас же отнесите это к парикмахеру!.. Что случилось? (Подбегает к зеркалу.) Опять борода отросла на целый палец!.. Что случилось? Ты еще, дрянь паршивая, спрашиваешь, что такое? Черт знает что такое, прах тебя возьми!
Жена Миллера. Вот так так! Я же во всем виновата!
Миллер. Конечно, ты, богомерзкая образина! А то кто же? Ведь это ты сегодня утром тараторила про своего чертова барчука… Я тебе тогда же сказал!.. Вурм все и разблаговестил.
Жена Миллера. Да будет тебе! Почем ты знаешь?
