Услышав гудки отбоя, я улыбнулась и положила трубку на рычаг.
Глава 22
Я весело подмигнула своему отражению в зеркале.
Через некоторое время Зак будет у меня в руках. Заполучить его оказалось гораздо легче, чем я думала.
Покинув номер, я подошла к дежурному администратору и ласково проворковала:
– Скажите, пожалуйста, а в вашем пансионате есть медицинский пункт?
– Да, в цокольном этаже.
В медпункте сидела унылая бабулька в белом халате и читала книгу.
– Вас что-нибудь беспокоит? – подняла она на меня увеличенные очками глаза.
– Да, мне нужны бинты.
– Вы поранились?
– Нет, у меня критические дни.
– Тогда я могу предложить вам прокладки. «Белла» устроит?
– Прокладками я не пользуюсь. Я привыкла пользоваться бинтами.
– Бинтами?
Бабулька удивлённо передёрнула плечами и подошла к стеклянному шкафу. Достав стерильный бинт, она положила его на стол и сказала:
– Это стерильный бинт. Думаю, такой вам подойдёт.
– Подойдёт. Только таких бинтов мне понадобится штук десять.
– Сколько?
– Десять, я же сказала.
– Девушка, может, вам сделать укол викасола? У вас, наверное, кровотечение? Давайте я вызову врача.
– Не стоит беспокоиться. Я справлюсь сама. Вы мне только бинты дайте.
Беззвучно шевеля губами, бабулька отсчитала десять стянутых резинкой упаковок и положила их в прозрачный пакет.
– Сколько я вам должна? – спросила я.
– Нисколько. Вы ведь из семнадцатого номера?
– Из семнадцатого, а что?
– Велено вас обслуживать на высшем уровне, вот что. Как члена семьи высокопоставленного человека.
– Тогда спасибо, – улыбнулась я и направилась к выходу.
– Доченька, а может, всё-таки вколоть кровоостанавливающее? – донеслось мне вслед.
– Зачем мне кровоостанавливающее, если я столько бинтов набрала?
В номере я торопливо написала записку: «Вадим, не волнуйся. Я гуляю по территории, дышу свежим воздухом. Голова почти прошла. Скоро буду», – и положила её на видное место. Теперь оставалась самая малость – достать пистолет.
В бильярдной было полно народу, однако ни Толика, ни Вадима среди игроков не наблюдалось.
Спросив, где находится сауна, я спустилась в цокольное помещение. У входа маячил дюжий охранник.
– Девушка, вы куда? – строго спросил он.
– Мне нужно взять кое-что из одежды моего мужа, – невозмутимо ответила я.
– Но сейчас в сауне мужской сеанс. Я не могу вас впустить.
– Какой, к чёрту, мужской сеанс, если там парится мой муж?
– Меня это не касается.
– А я и не буду вас спрашивать.
– Не положено, – перегородил мне дорогу охранник.
– А мне плевать, что у вас тут положено, а что не положено.
– Сеанс оплачен, девушка, посторонним вход воспрещён.
– Я не посторонняя, а жена.
– Я же сказал, не положено.
– Послушай, ну что ты заладил, как попугай: положено, не положено. Если мне надо, я всё равно пройду.
– Вот и пройдёшь через час, когда сеанс закончится.
– Ты что, хочешь неприятностей? – топнула я ногой. – Ты хоть знаешь, с кем дело имеешь?! Я из семнадцатого номера. Разве тебе не давали никаких указаний по поводу меня?! Не хочешь по-хорошему – будешь уволен!
До моих ушей долетел приглушённый женский смех.
И следом – возбуждённые мужские голоса.
Тонко, по-жеребячьи заржал Толик. Гулко, как в бочку, расхохотался Вадим. Развлекаются там с девчонками, кобели! Вот вам и вся любовь: заказали в сауну проституток. У братков это профессиональное – в одиночку париться не могут, скучно им, бедненьким. Совмещают приятное с полезным, так сказать. А Вадим-то хорош!.. «Машенька, солнышко, любимая моя», – соловьём разливался, а сам… Вот вы и пойманы с поличным, Штирлиц: примазаться к папеньке моему захотели, да-с?
Состроив на лице устрашающую гримасу, я решительно оттолкнула в сторону охранника, ворвалась в предбанник, схватила пиджак своего «жениха» (благо висел он у самых дверей) и выскочила вон. Не знаю уж, по какой причине, но охранник за мной не погнался.
Видимо, и в самом деле поверил, что я – жена.
Пистолет лежал в наружном кармане. Простенький «ИЖ-79». Странно даже – крутой такой, а пушку имеет – курам на смех. Ну, ничего, главное – патроны на месте.
Бросив пиджак у лифта (на моё счастье, поблизости никого не оказалось), я выбежала на улицу, спряталась в густом кустарнике метрах в пятнадцати от проходной и, торопясь, стала наматывать на себя бинты. Сначала ноги, потом руки, потом голову. Открытыми оставила только глаза и кончик носа – чтобы дышать. Бинтов хватило едва-едва, но получилось, надо думать, что надо. Мумия из ужастика – красотка по сравнению со мной. Впору «Оскара» за лучший грим получать.
Ну и за сыгранную роль, разумеется! Впрочем, фильм ещё не закончился, господа, и каким окажется финал, не знает даже сам режиссёр.
Мне не пришлось ждать слишком долго. Минут через десять из-за поворота вынырнула знакомая иномарка Зака. Ну, жмот, ну, жмот! – за три года тачку не мог поменять! Правда, и эта хороша, ничего не скажешь!
Сбавив скорость, машина свернула в лесок и остановилась. Фары Зак выключил, оставил только габаритные огни. Осторожный, чёрт! Выждав немного, я пробралась сквозь кустарник, подошла, открыла дверцу и села в салон.
Зак оторопело уставился на меня:
– Ленка, я не ожидал увидеть такое…
– Что, впечатляет?
– Вот уж не думал, что ты так выглядишь…
– По-моему, ничего особенного. Бинты только…
– А эти бинты можно снять?
– Можно, но под ними действительно такое, что лучше не смотреть. На это нужны крепкие нервы.
– А ты лечилась всё это время?
– Да, я лежала в ожоговом центре.
– А как насчёт пересадки кожи?
– Зак, чтобы сделать операцию, нужны деньги, а денег у меня нет.
– А по-моему, тебе не надо делать никакой операции. Зачем тебе быть как все. В ожогах-то и есть самая фишка. На них мы сможем зарабатывать. Ленка, у тебя даже голос другой стал. Я бы и не узнал тебя, ей- богу.
– У меня всё изменилось: и голос, и внешность. Долгое время я вообще не могла разговаривать.
