приказа. Жизнь стала налаживаться, в семье Николая появился достаток. И однажды Отечество дало ему приказ: Николаю было приказано стать смертником. Он должен был выполнить свой долг: отправить на тот свет неугодного чиновника, но война и работа с многочисленными психологами сделали свое дело, контузии дали о себе знать, и Николай решил отдать свою жизнь во благо Родины, тем более что Николая заверили: после его гибели семья получит большие деньги и сможет жить безбедно долгие годы. Вот так погиб лучший друг Льва Борисовича, Колька. Так он распорядился своей жизнью. Сел в машину, заехал, как всегда, за чиновником, а затем разогнался, представив, что он сейчас выполняет боевое задание, и на бешеной скорости машина слетела с обрыва, разбившись вдребезги. Чиновника с почестями похоронили, а вот на похороны Кольки не пришел никто, кроме его родственников. Сейчас Колькина жена живет в шикарной квартире, ездит на дорогой машине, встречается с молодым любовником и живет вполне обеспеченно. Лев Борисович никогда не был в этой квартире, потому что ему кажется, что там пахнет Колькиной смертью. Он знал прекрасного парня, настоящего друга, просто хорошего человека, которого сломала и морально изуродовала война, а ведь из морального урода совсем несложно сделать камикадзе.
А затем Лев Борисович рассказал мне о том, как потерял свою жену, которую он очень сильно любил и не представлял без нее своей жизни. Она была необыкновенной девушкой: смелой, преданной, с потрясающей жизненной энергетикой и очень сильной харизмой. Жена Льва Борисовича погибла, когда маленькой Вике было четыре года. Она утонула в море. Лев Борисович отдыхал с ней в Сочи, а Вика в то время была в Москве. Лев Борисович обгорел на солнце и остался лежать в номере, а жена поцеловала его в щеку и сказала, что немного искупнется и вернется в номер. Она взяла летнюю сумочку, надела летнюю шляпку и, улыбнувшись мужу кокетливой улыбкой, ушла к морю. Приближалось время обеда, а жены все не было. Лев Борисович начал беспокоиться и отправился на ее поиски. Увидев на берегу ее шляпку, босоножки и полотенце, он принялся всматриваться в неспокойное море и, подбежав к спасателю, попросил его помочь найти пропавшую жену. Ее тело нашли только вечером. Говорят, она слишком далеко заплыла – возникли судороги. Лев Борисович смотрел на тело жены и не мог поверить, что ее больше нет. Он ругал ее за то, что она слишком далеко заплыла, не рассчитав свои силы. Он ненавидел себя за то, что остался лежать номере и не пошел к морю вместе с ней…
Когда Лев Борисович вернулся домой, то посадил маленькую Вику к себе на колени и попытался ей объяснить, что ее мама уехала слишком далеко, туда, откуда невозможно вернуться, но, несмотря ни на что, они всегда будут помнить и любить маму. А еще он пообещал маленькой Вике, что у нее никогда не будет мачехи, потому что в их семье всегда останется светлая память о любимой маме. Вика хорошо рисовала, и почти на всех ее рисунках была изображена мама. Лев Борисович часто приезжал к морю, делал из Викиных рисунков кораблики и пускал их по волнам. Он не любил море, потому что оно коварно, забрало его любимую женщину. Любовь, предназначавшаяся для двоих, щедро досталась теперь одной, это любимой и обожаемой Вике. Отец с дочерью были неразлучны. Лев Борисович сумел заменить Вике мать и сходил с ума от тоски, когда отправил дочку на учебу в Англию. Был период, когда Вика начала отдаляться, необоснованно злиться, но отец не придал этому особого значения. Все свои силы он отдавал работе и даже не подозревал, что его дочь – наркоманка со стажем. После того как она умерла от передозировки, Лев Борисович долгое время не мог прийти в себя. Он как будто оцепенел от страшного горя, постигшего его. Окружающие заметили, что Лев Борисович сильно похудел, как будто высох. Мужчина действительно сгорал на глазах, а его самочувствие с каждым днем ухудшалось. И все же он заставил себя доехать до больницы и сдать анализы. Но оказалось – уже слишком поздно. Приговор врачей был неутешительным: запущенный рак, не подлежащий лечению.
Поведав мне свою историю, мужчина вновь глотнул виски и швырнул пустую бутылку в сторону беседки.
– Лев Борисович, вы что, собрались сдаваться? – спросила я обеспокоенным голосом и прижала к себе посильнее плюшевого медведя.
– А что я должен, по-твоему, делать?
– Бороться! – крикнула я.
– Бороться?!
– Конечно, бороться! А по-другому нельзя. И почему вы поверили анализам? Возможно, они ошибочны.
– Я сделал повторные.
– И что?
– Результат тот же самый.
– Что, значит, ваша болезнь лечению не подлежит? Пусть делают операцию! У любого больного есть надежда.
– Мой случай безнадежен. Слишком поздно.
– И вы собрались опустить руки?
– Я просто хочу свыкнуться с мыслью, что жить мне осталось совсем мало, а сделать необходимо очень много. Я не хочу умереть на больничной койке. Я хочу умереть в костюме и галстуке за рабочим столом. Я не хочу лежать и ждать смерти. Я хочу, чтобы она подкралась незаметно, в тот момент, когда я буду весь в делах и заботах.
– Вы не должны думать о смерти! – дернула я за рукав Льва Борисовича. – Ко мне сегодня во сне приходила Вика.
– Она тоже ко мне часто приходит.
– Она не хочет, чтобы я ночевала в ее комнате.
– Ей придется привыкнуть, – пьяным голосом проговорил Лев Борисович и, взяв мою руку, слегка ее сжал. – Послушай, Света, а ты что-нибудь понимаешь в бизнесе?
– Я?!
– Ты.
– Зачем вы спрашиваете? Вы сами знаете. Как я могу в нем хоть что-то понимать?
– А хочешь, я тебя научу?
– Хочу.
– Мне кажется – ты способная и у тебя получится. Я бы хотел успеть тебе передать все свои знания и
