В этот момент входные двери распахнулись и на пороге появилась растрепанная и промокшая Галина с плетеной корзиной в руках. Я бросилась навстречу.
– Поосторожнее, Динку разбудишь! – не на шутку перепугалась она.
– А ты почему так долго?! Тут идти ровно пять минут. Где тебя черти носили?
– Ты видела, какой был дождь?
– Видела. Ну и что?
– Ничего. Если бы я в такой дождь с ребенком пошла, у малышки уже было бы воспаление легких.
– Так дождь черте когда пошел, а что ты делала до этого?
– Я кормила ребенка.
– Где? – уже тише спросила я.
– В одной забегаловке. Динка проснулась и начала кричать, что мне оставалось делать? Пришлось ее накормить.
– Ну и чем ты ее накормила?
– Конечно, смесями, чем же еще…
Я подошла к корзине и тихонько приподняла марлю. Малышка мирно покапывала. Рядом с ней лежала бутылочка со смесью, закутанная в небольшое столовое полотенце, в ногах – уже распакованная пачка памперсов.
– Вот и памперс новый надела, – продолжала оправдываться подруга. – Она еще навалила целую кучу. Девчонка растет прямо на глазах. Ходит по большому, как хороший мужичок.
– Сам ты мужичок, – рассмеялась я и протянула руки к корзине.
– Ты чего?
– Ничего. В конце концов это мой ребенок, я хочу сама его нести.
– Послушай, а к тебе братки на хвост не сели?
– Они вообще не обратили на меня никакого внимания.
– Это хорошо. А то я уже подумала…
– И что ты подумала?
– Я подумала, что ты меня продала.
– Дура, ты. Дура. Ничего ты так и не поняла.
– Поняла. Еще как поняла, – счастливо улыбнулась я, прижимая корзину к груди.
– И что же ты поняла?
– Я поняла то, что ты настоящая подруга и что я очень сильно тебя люблю.
– А еще?
– А еще, что я беру все свои слова обратно. Бее до единого. Клянусь. И прошу у тебя прощения за то, что могла в тебе усомниться. Ей-богу, прости.
– Прощаю, – Галина слегка приобняла меня за плечи и прошептала: – Знаешь, когда мы с Динулькой приедем к тебе, я сделаю все возможное, чтобы вернуть все на свои места. Я верю, настанет время, когда я стану для тебя не только подругой, но и самым настоящим другом, а может быть, и кем-то более близким.
Спасибо тебе за все, что ты для меня делаешь. – Я совершенно успокоилась и подмигнула не сводящему с нас глаз американцу.
– А это что за супермен? – ревниво спросила Галина.
– Это Сэм.
– Какой еще Сэм?
– Самый обыкновенный. Я с ним познакомилась, пока ждала твоего возвращения.
– Хорошенькое дело! Получается, тебя вообще ни на минуту оставить нельзя. Пока я кормила голодного ребенка, подмывала его грязную ташку и меняла ему памперс, ты не теряла времени даром и завела интрижку.
– Это была не интрижка, а разговор по душам. Я уверена, что Сэм не понял и половины из того, что я ему рассказала. У него же свой, американский, ум, который никогда не постигнет русскую душу.
– И нечего ему ее постигать. Твоя душа должна быть открыта только для меня. А для всех других это должны быть самые настоящие потемки. Господи, Галька, какая же ты ревнивая…
– С тобой разве возможно быть не ревнивой, – тихонько рассмеялась она. Затем стрельнула в сторону американца взглядом, полным ненависти, и, взяв меня за руку, направилась к выходу.
Галина остановила такси, сказала одно-единственное слово: «Аэропорт» и протянула таксисту какую-то купюру.
– Пора прощаться. До отправления самолета осталось не так много. – Она смотрела на меня глазами, полными слез.
– Галя, ты это серьезно?
