раненого веревкой к кровати.
– На какой случай?
– На тот случай, чтобы он не убежал.
– А как же он убежит, если он раненый?
– Этот раненый себе на уме. Он если захочет, может убежать вместе с кроватью.
Гера убрал руки от моего лица, нервно достал сигарету и насмешливо спросил:
– Скажи, ты все это придумала?
– Что именно?
– Ну этот отстрел…
– Ничего я не придумала, а сказала тебе сущую правду. У меня в доме сейчас находятся раненый и моя подруга врач, которая вызвалась его выхаживать.
– Ты хочешь сказать, что совсем недавно ты стреляла в родственника своего покойного мужа?!
– Я стреляла в его сына.
– Из чего?
– Из охотничьего ружья.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты сумасшедшая?
– Говорили. И первый муж, и второй…
– И третий муж скажет тебе то же самое… Ты голову когда в последний раз проверяла?
– Зачем? Я ее вообще никогда не проверяла.
– А зря, тебе бы это не помешало. А я-то, дурак, так старался, чтобы спасти тебя от тюрьмы… Выходит, что тебе совсем не нужна свобода?!
– Как это не нужна? Она мне очень даже нужна.
– Зачем она тебе нужна, если ты не сегодня-завтра сядешь опять?! Что тебе приспичило стрелять в собственном доме?!
– Еще как приспичило. Я что, должна стоять и смотреть, как совершенно чужой человек расхаживает по моему дому?! Тем более этот человек постоянно мне угрожал и столько раз обещал меня убить. Если я что- то и делала не так, то я делала это в целях самообороны.
– Это не самооборона. Ты нарушила закон. Ты просто нарушила закон…
– Боже праведный, кто бы говорил… Можно подумать, ты его ни разу не нарушал.
– Если я и нарушал закон, то только с умом.
– Никогда не думала, что закон можно нарушать с умом.
– Можно, если, конечно, ум у тебя имеется.
– Найдется, – фыркнула я.
– Если уж ты и решила кого убить, то надо убивать до конца. Нельзя оставлять жертву в живых, потому что, если эта жертва останется в живых, она обязательно убьет тебя.
– Ты что, предлагаешь мне его добить?
– Я ничего не предлагаю. Просто говорю тебе, что уж если ты что-то начала, то обязательно это докончи. Не умеешь, не берись.
Гера немного помолчал и добавил:
– Я понял, что мы с тобой сегодня никуда не поедем.
– Я не могу. У меня дома раненый.
– Но ведь у раненого есть сиделка.
– Этот раненый очень опасен и совершенно непредсказуем.
Гера посмотрел на часы и пожал плечами:
– Смотри сама. Хозяин барин. Я никогда не принуждаю женщин. Просто уже глубокая ночь. Я уверен, что и твой раненый, и его врач уже спят. Пошли, я отвезу тебя домой.
– А как же мой долг тебе?
– Про долг я расскажу тебе в следующий раз.
– Просто я не люблю долгов и хотела бы побыстрее рассчитаться.
– В следующий раз, – отрезал Ворон, четко давая мне понять, что наша встреча состоится снова.
Мы встали из-за столика и направились к выходу. Как только мы подошли к машине, яркая вспышка света, исходящая из незнакомой припаркованной у кафе иномарки, прочертила ночную тьму и ударила прямо в наши лица. Я испуганно вскинула руки и закрыла глаза. Яркий луч сначала осветил мое лицо, а затем переместился на лицо Ворона. Сказать, что мне стало страшно, значит, ничего не сказать. Те считанные секунды, пока нас освещала незнакомая машина, показались мне настоящей вечностью. Я спряталась за спину Ворона и не могла даже представить, что именно мне ждать в следующую минуту. В тот момент, когда из машины показалась рука с направленным на нас пистолетом, я вцепилась в Ворона с такой чудовищной силой, что перестала чувствовать свои пальцы. Ворон резко откинул меня назад, и я упала на землю, крепко ударившись об нее носом. Это был настолько сильный удар, что я сразу ощутила, как из носа у меня хлынула теплая кровь. А затем прогремел выстрел. Ворон вытащил пистолет, упал на меня и несколько раз выстрелил в ответ. Открылась дверь частного кафе, из нее выскочили вооруженные люди и принялись целиться в незнакомую иномарку. Иномарка с пробитым пулей ветровым стеклом тут же вспыхнула ослепительным светом фар и понеслась прочь через соседний двор.
Почувствовав, что опасность миновала, Ворон быстро встал и закричал выбежавшим людям:
– Догнать! Догнать, пока не ушла! Она без номеров!
Мужчины, выбежавшие из кафе, совершенно не пряча своего оружия, сели в стоявшую рядом машину и бросились следом. Взволнованный Ворон помог мне подняться и с ужасом посмотрел на мой разбитый нос, из которого по-прежнему текла кровь.
– Танечка, ты как? Это просто недоразумение. Это всего лишь недоразумение…
Как только Ворон завел меня обратно в кафе, услужливые официантки тут же усадили меня на стул, откинули мою голову назад и положили на переносицу мокрое полотенце.
– Танюш, посиди так немного. Сейчас станет легче, – с какой-то прямо-таки отеческой лаской сказал Ворон и велел одной из официанток налить мне полную рюмку коньяка.
– Но я не пью коньяк…
– Он расслабляет и очень хорошо снимает нервное напряжение. Тебе просто необходимо его выпить.
Я прикусила губу и почувствовала, как от страха и отчаяния по моим щекам потекли слезы. Я хотела рассказать Ворону о том, как мне было страшно, но не смогла. К моему горлу подступил комок, мешая словам вырваться наружу. Голова шла крутом, и я старалась не показывать, что со мной творится. Я всегда была сильной женщиной и потому не могла расслабиться при Вороне. Хотя мне хотелось стать слабой, как маленькая девочка, уткнуться ему в плечо и от души выплакаться. Мне надоела роль сильной женщины, но я выбрала ее сама и уже не могла никуда от этого деться. Когда меня слегка затрясло, Ворон сразу сообразил, что меня лихорадит, и накрыл меня легким пледом. Шок вырвался из моего подсознания, и я старалась подавить его, как только могла.
Пока я сидела с полотенцем на переносице, Ворон беспрерывно звонил по телефону, постоянно с кем-то ругался, награждая кого-то весьма нелестными эпитетами. В кафе стали съезжаться незнакомые люди, которые пожимали Ворону руку и поздравляли его с возвращением с того света.
Почувствовав себя немного лучше, я откинула полотенце в сторону, выпила принесенную сердобольной официанткой рюмку коньяка и попыталась побороть навалившееся головокружение. Закрыв глаза, я попробовала мысленно перенестись в другое время, чтобы почувствовать себя спокойной и даже умиротворенной. Но почему-то в который раз я подумала об Артуре, о том, что уже глубокая ночь и что, наверно, он уже давным-давно спит со своей женой.
Я вдруг мысленно стала винить себя в том, что всю свою жизнь была сосредоточена на себе и никак не могла сосредоточиться на каком-нибудь мужчине. Я стала думать о том, что никто из моих мужчин никогда не любил меня так, как я того заслуживаю. Даже попыталась вспомнить себя совсем юной, молоденькой и наивной девчушкой, которая слепо верила в любовь, мечтала встретить открытого, доброго, отзывчивого парня, прожить с ним всю жизнь и при этом постоянно чувствовать себя счастливой. А о том, будет ли ее избранник богат, эта девчушка как-то даже не задумывалась. Я попыталась вспомнить тот недобрый час, когда я перестала быть чистой наивной девочкой и предала близкого мне человека, оставив его в дураках с
