По лицу мордоворота покатились крупные капли пота.
– Послушай, – настороженно начала я, – а если у нас с тобой такая любовь вытанцовывалась, то какого черта я уехала от тебя в Москву к другому мужику?
– Это я должен спросить у тебя.
– А что это за мужик?
– Не знаю. Твой отец до сих пор его ищет.
Деньги-то подставные лица получали. Если бы он его нашел, то живым бы в бетон закатал.
Вечеринка закончилась. Гости разъехались по домам. Я поднялась в спальню и легла на кровать.
Деликатный стук в дверь заставил меня насторожиться. Неужели Вадим?
– Машенька, это мы, – пропела мама, и в комнату вошли мои родители.
Признаться честно, я немного струхнула, подумав о том, что сейчас состоится не самый приятный для меня разговор. Наверняка они заподозрили что-то неладное и теперь хотят вывести меня на чистую воду.
– Доченька, ты устала? – Мама ласково провела рукой по моим волосам.
«Кажется, пронесло,– облегченно вздохнула я.– Родители любят меня как родную дочь. А я и есть им родная дочь, вернее, стану ей.»
– Немного, – ответила я.
– Мы тут с папой подумали и решили, что пока тебе нужно побольше кушать и спать. Как только окрепнешь немного, можешь опять заниматься своим любимым делом.
– А какое у меня любимое дело?
– Ты же талантливая художница, доченька. Ты просто забыла.
– Машенька, – восхищенно выдохнул отец, – ты рисуешь такие умопомрачительные картины, что у всех аж дух захватывает!
– Я рисую картины?!
– Ну да, доченька, маслом. Ничего, моя милая, вскоре ты, как и прежде, возьмешь в руки кисть, подойдешь к мольберту и почувствуешь, как звонко запоет твоя душа. Я организовывал тебе персональные выставки, и ты всегда была на высоте.
– А вдруг я больше не смогу рисовать? – От волнения я чуть не заплакала.
– И не надо, – в один голос ответили родители, – главное, что ты осталась жива. А картины – бог с ними!
Родители пожелали мне спокойной ночи и удалились в свою комнату. Только я выключила свет и собиралась задремать, как вдруг под ухом оглушающе громко затрезвонил телефон. Вздрогнув, я посмотрела на него с непониманием: кому я могла понадобиться в двенадцатом часу?
– Машенька, это я, Вадик, – раздался в трубке голос мордоворота. – Я хотел было отъехать от твоего дома, но не смог. Тебе вот решил позвонить. Ты сейчас что делаешь?
– Собираюсь спать.
– Может, завтра пообедаем вместе где-нибудь в городе?
– Может, и пообедаем.
– Давай в твоем любимом ресторане.
– А какой у меня любимый ресторан?
– «Купава», любимая моя. А потом погуляем немножко. Ты как настроена?
– Нормально.
– Тогда я завтра подскочу.
– Подскакивай.
– А может, мне сейчас к тебе заглянуть?
– Зачем?
– Ну, сама догадайся.
– Не надо, – засмеялась я, – подскакивай уж лучше завтра к обеду, – и положила трубку.
Подтянув к подбородку одеяло, я в который раз вспомнила Макса. Мы не виделись с ним два с половиной года, и он уже, наверное, забыл о моем существовании. А я не могу забыть, я помню. Я бы отдала все на свете за то, чтобы взглянуть на него хотя бы издали. Хотя бы один разочек.
Не выдержав, я набрала мобильный Макса, поразившись тому, что по-прежнему помню его наизусть. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – равнодушно ответил записанный на пленку женский голос. А может, Макс сменил телефон, и этого номера больше не существует? Положив трубку на место, я перевернулась на живот и уткнулась в подушку. Странно, я привыкла откликаться на имя Маша. Словно и не была никогда Леной, словно моя прошлая жизнь – нелепый, тяжелый сон. Не было череды гостиничных номеров, не было иностранцев, не было сутенеров. Я родилась и выросла у богатых родителей, я прожила совсем другую жизнь. Правда, в отличие от Маши, имея таких крутых предков, я бы не стала садиться на иглу и сбегать из дома. И чего этой дурочке не хватало?
Закрыв глаза, я погрузилась в глубокий сон.
