– А зачем тебе на него смотреть, ты же мужчина.
Не желая больше раздражать Вадима, я перевела разговор на другую тему и даже в знак примирения поцеловала его в плечо. Несколько раз на мобильный звонила мама – интересовалась моим самочувствием.
Оставив машину на набережной, мы побрели в сторону Дворцовой площади. Вадим то и дело прижимал меня к себе и говорил комплименты.
Ну и дура эта Маша, что сбежала от такого жениха! Хотя...
– Вадим, скажи, ты меня любишь или деньги моего отца? – напрямую спросила я.
Вадим от неожиданности остановился.
– Раньше ты не задавала мне подобных вопросов.
– А я вообще не помню, что было раньше. Отвечай давай!
– Машка, я тебя не узнаю, – засопел он. – Ты стала совсем другой. Я ведь ничуть не меньше переживал, чем твои родители. Я твоей матушке по нескольку раз в день звонил, справлялся о твоем здоровье.
– Тогда почему ты ко мне в клинику ни разу не приехал?
– Ты думаешь, я не хотел к тебе приехать? Я просто не мог. Отец твой запретил. Сказал, что, мол, нельзя тебя травмировать. Я так понимаю, что они до поры до времени просто стеснялись тебя показывать, ведь ты здорово пострадала на пожаре.
– Да? А я-то, дурочка, думала, что красивое лицо в любви отнюдь не главное.
– Маша, но я же не мог пойти против воли твоего отца! Какой дурак будет ему перечить. Он же пристрелить может за такие штучки.
– За какие штучки?
– Ну, за непослушание. Машенька, я тебя правда люблю. Да и ты мне раньше отвечала взаимностью.
– А зачем же я тогда от тебя уехала?
– Не знаю, Машка, у тебя характер тяжелый. Ты сама себе на уме. Сейчас хоть немного угомонилась, а раньше была, как вольный ветер. Родителям нервы трепала, не приведи Господь. А сейчас ты тихая, покладистая... Ты мне такой больше нравишься.
Покатавшись на катере по Неве, мы поехали домой. Вадим, поглядывая на меня, смолил одну сигарету за другой. У ворот особняка он вяло погладил мое колено и грустно произнес:
– Маша, ты бы меня не отталкивала, а? Я ведь все-таки твоим женихом считался. Матушка твоя даже спать вместе нам разрешала. Отец на меня как на зятя будущего смотрел, различные планы строил. Может, у нас с тобой все получится? Хочешь, я у тебя сегодня ночевать останусь?
– Нет, Вадик, – ласково улыбнулась я. – Я устала. Я хочу пораньше лечь спать.
– А можно, я тебе перед сном позвоню?
– Позвони.
Выпорхнув из машины, я послала Вадиму воздушный поцелуй и взбежала на крыльцо.
Глава 19
После ужина я поднялась к себе в комнату и включила телевизор. Ничего интересного. Новости, новости, новости. Боевые действия в Чечне, боевые действия в Думе – это накануне отпуска-то! – котировка доллара на бирже, неутешительный – весьма, надо сказать, неутешительный – прогноз на предстоящую осень. Таньке туго придется... Надо бы разыскать ее, деньжат подкинуть, как раньше. А почему, собственно, как раньше? Сто долларов – разве это деньги? Отвалю ей тысчонку-другую. Приоденется подружка немножко. Перышки почистит.
Скучает небось без меня. Надо бы дозвониться до нее. Ну почему она не отвечает?
Танька к телефону не подошла. Лето... Может, она уехала с сыном отдыхать? Ага, на какие шиши, спрашивается? А ну ее в баню! В сентябре объявится как миленькая. В крайнем случае в школу позвоню.
Положив трубку, я открыла Машенькин секретер и принялась разгребать сваленные в кучу бумаги и папки. Рисунки... Фотографии... Фотографий не так много. Большинство – с Вадимом.
И на всех они улыбаются. Наверное, Машенька и в самом деле любила этого большого мальчишку Наверное... А почему же тогда она от него уехала?
Сомнения одолели? Какие? Что-то ведь подтолкнуло ее на этот шаг... А рисунки хорошие. Натюрморты, пейзажи, портреты... Мама, папа, Вадим...
Какие-то девчонки – подружки, что ли? Детские лица, наброски... Карандаш, масло, акварель, гуашь... Ярко, талантливо... Жалко даже, что она так по-глупому распорядилась своей жизнью. Многого могла бы достичь, дуреха... С такими-то родителями!
В половине двенадцатого ночи телефон пронзительно заверещал.
– Машенька, это Вадим. Ты еще не спишь?
– Пока нет.
– Чем занимаешься?
– Картины свои рассматриваю.
– Память-то хоть немного восстановилась?
