убеждении, что мой муж именно прохиндей, и переубедить ее было невозможно. Единственное, на что я уповала, так это на время. Оно должно было доказать ее неправоту и заставить изменить свои взгляды.
– Да, именно этого проходимца.
– Он не проходимец. Он мой муж.
– Для меня он навсегда останется проходимцем.
– Мама, у нас все хорошо.
– У вас не может быть все хорошо, – тут же зацепилась за мои слова мама.
– Ну почему ты так считаешь? Если он не нравится тебе, то это не значит, что он не нравится мне. Конечно, как и в любой семье, у нас бывают определенные разногласия.
– У вас не может быть все хорошо, потому что вы абсолютно разные. А какие у вас разногласия? Если ему что-то не нравится, то пусть он убирается ко всем чертям.
– Мамочка, ну ведь мы сошлись не для того, чтобы он убирался ко всем чертям, – снова попыталась я образумить свою маму, на которую просто не могла злиться, потому что очень сильно ее любила.
– Для меня до сих пор остается загадкой то, почему вы сошлись. Так какие все-таки у вас разногласия? Этот прохиндей не хочет работать?
– Я его прекрасно понимаю, потому что уделяю ему не столько времени, сколько бы он хотел, – сказала я, проигнорировав ее последний вопрос.
– А что он хотел? Чтобы ты нянчилась с ним с утра до ночи? – вернулась к любимой теме моя мать.
– Кому понравится вечно занятая и работающая жена? Сама посуди.
– А если ты не будешь работать, то что тогда он будет есть? Что он намажет себе на хлеб?
– Мама, но ведь он тоже зарабатывает. Он в состоянии сам купить то, что мазать себе на хлеб.
– А тебе?
– И мне тоже.
– А он знает, что ты не любишь сливочное масло, а любишь черную и красную икру? Он знает твои запросы?
– Знает. Именно это его угнетает. Он не в состоянии их удовлетворить.
– Поэтому ты и работаешь. Если твой прохиндей не в состоянии купить тебе модную юбку, то ты купишь ее сама.
– Мама, все равно я не ангел. Со мной очень сложно.
– Да он на тебя молиться должен! Что он может тебе предложить? Если бы не ты…
– А если бы не он, я бы была одинока.
– Не одинока, а свободна. Это большая разница, дочка. Да возле тебя женихи всю жизнь шеренгами выстраивались. Ты же сама от них от всех нос воротила.
– Ладно, мамуля, слишком много работы. Созвонимся позже, – попробовала я закруглить этот бесконечный разговор.
– Люба, не хотела тебе говорить, но все же скажу. Я своей приятельнице показывала фотографии, где ты со своим проходимцем.
– Мама, ну зачем ты показываешь наши семейные фотографии своим подругам?
– Да это даже не приятельница, а моя хорошая подруга – Зинка. Что, я не имею права показать фотографии своей лучшей подруге Зинке? Почему я должна скрывать от нее фотографии своей любимой дочери и нелюбимого зятя?
– И что сказала Зинка?
– Зинка, как фотографию увидела, так чуть в обморок не упала.
– Почему? – насторожилась я, предчувствуя какую-то беду. – Он ей не понравился внешне?
– Насчет его внешности говорить не будем. Это разговор долгий и неприятный. На селе тракторист и то красивее выглядит. У него хоть кудри есть. А у этого что? Ни кудрей, ни фейса, ни работы престижной. Нет, не это. Люба, я не могу сказать тебе это по телефону. Давай где-нибудь попьем кофе.
– Мама, но я так загружена. Я сейчас буквально обложена различными бумагами.
– Тогда давай встретимся в греческом кафе недалеко от твоего магазина. Я позвоню, как подъеду. Посидим на открытой террасе, поговорим. Думаю, что для тебя это очень важно. Хоть я и не хотела тебя расстраивать, но придется.
– Мама, мне кажется, что я не дотерплю этот час.
– Дотерпишь. Думай пока о своих бумагах.
– Да мне ни одна бумага сейчас не полезет в голову!
– Я уже выезжаю. Ты можешь пойти в кафе первой и сделать заказ. Только не забудь, пожалуйста, заказать мой любимый пудинг, политый вишневым соусом.
– Хорошо, мама. Я тебя жду.
ГЛАВА 20
