Слово «домой» она произнесла с особым ударением. Наливая мне саке, отец спрашивает:
— Как дела на работе, Кэндзи?
— Занят с утра до вечера, — отвечаю я, не глядя на него.
Отец расспрашивает о компании и о моем коллеге господине Хорибе, с которым он хорошо знаком. Я отвечаю уклончиво, поглощая одну закуску за другой. Я так проголодался, что съедаю все мгновенно. Мама, довольная, говорит:
— Не торопись. Ты ведь переночуешь у нас.
Чувствую на себе ее многозначительный взгляд. Не остается сомнений, что родители собираются завести разговор о женитьбе. В голове у меня снова возникает образ моей первой жены Сатоко, которая держит на руках ребенка. Аппетита как не бывало. Я кладу палочки на стол и делаю глоток саке.
После горячего Кийо приносит чай и десерт. Как только она выходит из комнаты, отец приступает к делу:
— С тех пор как ты развелся, прошло уже три года.
Я молчу. Он продолжает:
— Я понимаю, что ты отдаешь все силы работе. Однако настало, наверное, время подумать и о себе. Я имею в виду твою женитьбу. Ты наследник нашего рода. Будь благоразумнее.
— Мы нашли тебе подходящую пару. Девушка из хорошей семьи, — говорит мама.
— Она еще молодая, — добавляет отец, — и сможет родить много детей.
Пристально глядя на них, я говорю:
— Прежде чем принять какое бы то ни было предложение, я должен вам кое о чем сообщить.
— В чем дело? — спрашивает отец.
Сделав глубокий вдох, я говорю:
— Кажется, я бесплоден.
Мама в удивлении смотрит на отца, который повторяет:
— Бесплоден?
— Да, — отвечаю я.
— Почему ты так считаешь? — спрашивает мама. — Я думала, все дело в Сатоко.
— От нового мужа у нее родился ребенок.
Мама нахмурилась. Отец смотрит на меня, вытаращив глаза. Оба не знают, что ответить.
— Я не собираюсь жить холостяком, — спокойно говорю я. — И когда-нибудь найду себе жену. Однако мне не хочется, чтобы вы питали на сей счет иллюзии.
— Об этом никто не должен знать, — отрезала мама.
— Но почему? — спрашиваю я.
— Во-первых, еще неизвестно, бесплоден ли ты, и к тому же… — На миг она замолкает, а потом продолжает ровным голосом: —…ты наследник рода Такагаши в пятнадцатом поколении. Надеюсь, ты понимаешь, что о некоторых вещах люди знать не должны.
И продолжает как ни в чем не бывало рассказывать о девушке, которую они прочат мне в жены. Я понимаю, что разговор окончен: мама не в состоянии смотреть правде в глаза. На мгновенье возвращается воспоминание из детства: я плачу, один, в темноте. «Мама! Мама! Мне страшно!» Но никто не входит ко мне в комнату… У меня сжалось сердце. Смотрю на отца, который сидит молча, скрестив руки на груди. Пью чай, все внутри напряжено.
Нет желания оставаться у родителей на ночь. Краем глаза смотрю на стенные часы. Десять. Еще успеваю на последний поезд. Я встаю.
— Куда ты? — спрашивает мама.
— Домой. Завтра рано вставать, мне с утра в лабораторию.
Беру ящик с инструментами, который дал мне священник, и иду в церковь, на первый этаж. В комнату, где дети обычно делают уроки. Здесь восемь низких прямоугольных столов, сегодня я собрался их чинить. За этими же столами женщины шьют и штопают сиротам одежду.
У входа деревянная статуя Девы Марии. Похоже, сначала эта комната предназначалась для богослужений. Но я ни разу не видел, чтобы священник служил тут мессу. Иногда, правда, к статуе приходят люди и подолгу стоят перед ней на коленях.
На улице жарко. Открываю окно — то самое, которое починил на днях. Осматриваю каждый стол. Почти все расшатаны. Поднимаю и переворачиваю один из них, вытаскиваю погнутые гвозди.
Хлопнула входная дверь. В комнату кто-то входит. Оборачиваюсь. У меня перехватило дыхание. Вот она, Марико, а в руках у нее ваза с голубыми цветами. Стою, не шелохнувшись. Марико удивленно говорит:
— Простите, что помешала.
И ставит вазу с цветами перед статуей Марии. Я распрямляюсь и подхожу к ней.
— Меня зовут Кэндзи Такагаши.
— Так, значит, это вы господин Такагаши, — отвечает она. — Мне о вас рассказывала госпожа Танака. Марико Канадзава.
Теперь я могу разглядеть ее лицо. Гладкая светлая кожа. Большие глаза. Чуть тяжелые веки. Длинные ресницы. Маленький алый рот. Красивое, привлекающее внимание лицо, но на нем застыло выражение глубокой печали. Вспоминаю, что рассказывал священник о ее прошлом.
— Я уже видел такие голубые цветы, — говорю я. — Лепестки совсем крохотные. Как они называются?
— Васуренагуса, — отвечает она с едва заметной улыбкой.
И выходит из комнаты. Усевшись на стол, я смотрю в окно. Вижу, как мимо проходит Марико, направляясь к дому, где живут дети.
Закрываю глаза. Теперь я могу вспомнить каждую черту ее лица. Ее грустный, задумчивый взгляд. Сердце сжимается от боли. И потом начинает биться сильнее. «Неужели я влюбился?»
В саду играют несколько малышей. Среди них узнаю ее сына, Юкио. Один, он кидает мяч. Украдкой смотрит на меня. У него такие же печальные глаза, как у Марико.
Ночью мне не спится. Думаю о Марико и ее сыне. О родителях, которые решили женить меня на понравившейся им девушке. Пора совершить какой-нибудь поступок.
На следующей неделе после работы я захожу в церковь. Сразу поднимаюсь на второй этаж в кабинет священника. Стучусь в дверь: надеюсь, он у себя.
— Входите!
Он у себя.
— А, это вы, господин Такагаши!
На столе разложены письма. Чернила еще не успели высохнуть.
— Знаю, что отвлекаю вас от работы, — говорю я, — но пожалуйста, уделите мне немного времени. Хочу задать один вопрос.
Он удивленно смотрит на меня и предлагает сесть в старое кресло. Потом сам усаживается напротив на стуле.
— Кажется, дело серьезное, — замечает он.
— Да, от этого зависит моя жизнь.
— Правда? Что вы имеете в виду?
— Я хочу жениться на Марико, — говорю я на одном дыхании.
— Что? Что вы сказали?
Он подался вперед всем корпусом. Я повторяю:
— Я хочу жениться на Марико.
Он поражен. Мгновение смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Сделав несколько глубоких вдохов, наконец говорит:
— Послушайте, господин Такагаши. Не стоит витать в облаках. В отличие от Марико, вы родились в знатной, известной в городе семье. К тому же Марико сирота и мать незаконнорожденного ребенка, я вам уже объяснял. На ее долю выпало немало горя: она встречалась с богатым мужчиной, который потом их с
