также попытаться сохранить мосты через реку. Лично я слышал об операции по защите моста Эржебет, которая готовилась у бани Рудаш. В ней я и сам должен был участвовать. Знаю точно, что уже было назначено командование округов, на которые условно был разбит Будапешт. Как известно, осада Будапешта началась 24 декабря, следовательно, в вопросе о паузе в военных действиях прав оказался все-таки Янош Киш. Я уверен, если бы наша работа была продолжена, мы бы к этому времени уже смогли весьма эффективно помочь советским войскам овладеть Пештом… К сожалению, нас почти всех 22 ноября или чуть позже арестовали. К 24 декабря уже не было в живых ни Яноша Киша, ни Вильмоша Тарчаи, ни Енё Надя. 24 декабря фашисты казнили и Эндре Байчи-Жилински. Что было бы… если бы?.. Оставим это…
Я хочу тебе еще сказать, что именно 23 ноября в штаб Малиновского должна была отправиться депутация с письмом Эндре Байчи-Жилински. В ее состав должен был войти Имре Радваньи, осуществлявший связь между организациями Яноша Киша и Дёрдя Палфи, сегедский профессор, лауреат Нобелевской премии Альберт Сент-Дёрди и преподаватель Будапештского университета Золтан Чюрёш (доверенное лицо Эндре Байчи-Жилински) и, кажется, еще Геза Пеизеш.
— Изучая условия, в которых состоялся полет моего отца в Москву, я столкнулся со множеством противоречивых данных, неточностей. Вы знали о его поездке 13 ноября?
— Разумеется, знал. Хотя лично я с ним связь не поддерживал, вовлечен он был другими людьми. Знаю одно: политики, с которыми он должен был лететь в Москву, кажется, из-за какой-то автомобильной аварии не смогли вовремя прибыть на место встречи, и он один перелетел через линию фронта на самолете, который пилотировал Йошка Терек. Между прочим, после этого случая несколько пилотов, которые готовились нами для выполнения аналогичных заданий, были арестованы. Их имена: Адам Круди, Иштван Семеш, Иштван Тимар, Лайош Будаи. Таким образом, этот опасный, но относительно простой способ пересечения линий фронта перестал для нас существовать… Но и у меня есть вопрос к тебе. Кто же, по- твоему, должен был лететь с твоим отцом?
— По ряду косвенных фактов я теперь понимаю, что, хотя отец и примкнул к движению, он, разумеется, не мог знать о военной концепции Яноша Киша, которая была выработана только к середине ноября. Когда отец попросил познакомить его с руководителями движения, его отвели к Золтану Тилди. Там ему дали прочитать меморандум Советскому правительству, который по поручению руководства антифашистских партий был подписан Золтаном Тилди, Арпадом Сакашичем и Дюлой Каллаи. Отец его несколько раз прочитал и запомнил текст наизусть. К тому времени он уже свободно владел четырьмя языками и, обладая прекрасной памятью, мог, два-три раза пробежав глазами довольно длинный текст, запомнить его содержание. В меморандуме говорилось о том, что клика Салаши никого не представляет, что Венгерский фронт, в который вошли три демократические и антифашистские партии, отражает надежды и чаяния венгерского народа, что партии эти готовы образовать правительство, что в движении Сопротивления вовлекаются патриотически настроенные офицеры. Тилди сообщил отцу, что с ним поедут либо политики, подписавшие меморандум, либо их доверенные. Только много лет спустя мой отец узнал, что от имени партии мелких хозяев скорее всего должен был поехать Золтан Тилди-младший, а кто должен был лететь от коммунистов, не знал и Тилди-старший… Интересно, что Имре Радвани, который в составе делегации, направленной к Малиновскому, должен был 23 ноября перебраться через линию фронта, так ответил на вопрос Петера Бокора, телережиссера сериала «Наш век», о том, каким образом собиралась группа пересечь линию фронта: «…Вариантов существовало несколько. По одному варианту мы должны были пересечь линию фронта через Апатии с помощью офицеров из одной, точно сейчас уже не помню, какой части… По другому плану мы, учитывая неразбериху, которая царила тогда в противовоздушной обороне, должны были перелететь через линию фронта на самолете… Самолет должен был обеспечить Иштван Семеш, начальник (или инспектор) Будапештского аэродрома, вести самолет должен был какой-то прапорщик, кажется, по фамилии Терек… Помню, когда Енё Надь говорил мне об этом, он обмолвился, что рядом с Секешфехерваром у Балатонкилинтин есть запасной военный аэродром, площадка для вынужденных посадок или что-то в этом роде. Там-то и должен был сесть самолет пилота по фамилии Терек, и оттуда мы должны были отправиться на самолете прямо в штаб Малиновского…»
Совершенно очевидно, что спустя столько лет Имре Радвани просто-напросто спутал две даты (13 и 23) ноября. Ведь 13 ноября Йошка Терек на самолете переправил отца и еще нескольких человек через линию фронта. Но думаю, что в присутствии Радвани, несомненно, заходила речь о такой возможности и назывались фамилии участников…
Самое интересное, что нашлись следы и той самой злосчастной автомашины, которая 13 ноября должна была привезти политиков на вспомогательный аэродром пустоши Гамасы… Это был автомобиль братьев Зеркович (Петера и Оскара)… Их сестра и сейчас живет в Будапеште; она отлично помнит, что машина в указанное время выехала… Но вот кто в ней был, выяснить не удавалось…
Отец считал, что машина с политиками выезжала, но где-то в окрестностях Секешфехервара с ней что-то случилось, скорее всего прокол покрышки или что-то в этом роде. Из-за этого члены делегации опоздали к отлету самолета…
АНДРАШ ШИМОНФИ: — 8 января 1980 года я работал над первыми страницами этой главы. В этот день лечащий врач отца сообщил мне, что у отца последняя стадия рака легких и что оперировать его уже бессмысленно.
Вечером, часов в семь, зазвонил телефон. Это был Пал Алмаши. В тот день он прилетел из Нью-Йорка и сразу же позвонил мне по телефону, потому что привез очень важную новость: в Америке он встретился с одним из братьев Зерковичей — Петером. Петер Зеркович рассказал ему, что такой автомобиль действительно существовал. Он принадлежал семье Зеркович, за рулем был Оскар Зеркович, которого уже нет в живых. Петер Зеркович заявил, что в автомобиле, кроме него, были политик Генрих Хевеш и коммунист Габор Петер. На пути к Секешфехервару им пришлось много раз останавливаться, разворачиваться, ехать в объезд из-за отступающих немецких частей. Правда, проверки они не боялись, документы у них были отличные. («Организовал» их Золтан Мико, майор генерального штаба, работавший во 2-м отделе генерального штаба.) С большим трудом они все же доехали до Балатона и видели, как с пустоши Гамаса взлетел самолет. Это мог быть только тот самый самолет, потому что других машин на этом вспомогательном аэродроме не было.
Я, разумеется, обрадовался известию, полученному от Пала Алмаши. Хотя оно вызвало у меня новые вопросы: почему автомобиль, на котором ехал отец, не имевший документов, смог добраться до пустоши Гамаса, а машина с политиками, у которых были прекрасные документы, на 1,5–2 часа задержалась, что, в свою очередь, привело к тому, что самолет, не дождавшись их, улетел…
Я решил поделиться с отцом информацией, привезенной Палом Алмаши, на следующее утро пойти к нему в больницу и хорошенько еще раз обо всем его расспросить.
Но буквально через час у меня вновь зазвонил телефон. У аппарата была врач Андреа Херинг (кстати, дочь того самого Пала Херинга, в костюме которого мой отец ходил на встречи с представителями Венгерского фронта). Она сообщила, что полчаса назад, в восемь часов вечера, вследствие эмболии сосуда легких умер мой отец.
Глава шестая
ПЕРЕЛЕТ
ЗАЯВЛЕНИЕ КАРОЯ ВАРКОНИ (1959 год): «Я, Карой Варкони, прапорщик запаса, в октябре 1944 года нес воинскую службу в качестве чертежника-картографа в подразделении, которым командовал капитан генерального штаба Эрнё Шимонфи-Тот. В последние дни октября 1944 года я получил от Эрнё Шимонфи- Тота приказ: объехать к первому ноября линию обороны Будапешта и нанести на карту (масштаб 1: 25 000) все обнаруженные опорные пункты обороны, укрепления, точно указать количество и тип огнестрельного оружия, степень готовности и силу оборонительных позиций, месторасположение противотанковых рвов и заграждений. Я выполнил приказ и нанес на 12 карт вышеуказанные данные и передал их в начале ноября Шимонфи, а спустя три дня узнал, что он, захватив с собой изготовленные мною карты, перешел на сторону советских войск.
