Пассажиры совсем приуныли, они нервно поглядывали на пыльный пустырь, который оказался Южной Хахохихиландией, и молчали. И тогда заговорила бабушка, которая, в сущности, как вы знаете, была славным детективом Пантифлюшеком.
— Я все же предлагаю выйти! Выйти и поразмяться! Не так ли, внученька?
— Да, бабушка! — послушно откликнулась внучка, то есть сержант Макрев. — Неплохо бы поразмяться…
Все вышли и сгрудились возле автобуса.
— И что мы здесь будем делать? — спросил товарищ Гюлеметов.
— Немного поиграем! — тихо сказала Лидуся.
— Что? Что?! — пропищал товарищ Гюлеметов. — Уж не ослышался ли я?
— Я сказала — поиграем! — повторила Лидуся.
— И для этого вы похитили целый автобус? — что было сил закричал товарищ Манчо Гюлеметов. — О, я это так не оставлю! Вы долго будете помнить Гюлеметова, он никогда не простит вам пропущенной возможности показаться на телевизионном экране! Вы еще не знаете Гюлеметова! Я вам покажу, кто такой Гюлеметов!
— Хулиганы! Какая нынче пошла молодежь, боже мой, какая молодежь! — убивался голый до пояса гражданин Власакиев и, разумеется, добавил: — Разве мы были такими?! Разве мы могли себе позволить такое? Да никогда!
— Мы привезли вас сюда, чтобы немножко поиграть! — тихо сказала Лидуся. — Вы, взрослые, все время заняты, все куда-то спешите, и вам, наверное, и в голову не приходит, что дети, может быть, хотят от вас чуточку внимания, хотят, чтобы вы поиграли с ними! В страны и города, например, или в индейцев!..
— Вам, действительно, нужно уделить внимание! Хулиганы! Невоспитанные дети!
И тут Лидуся расплакалась. Лицо ее некрасиво сморщилось, и из голубых глаз потекли слезы, проложив на щеках светлую дорожку, затем еще одну, и еще… Потом она опустилась на ступеньку автобуса, вытерла слезы рукой и тихо сказала:
— Уходите! Все уходите! Вы такие взрослые!
Панчо не стал плакать, хотя ему тоже было очень горько.
— Да, можете идти… а пистолеты у нас не настоящие! Это игрушечные пистолеты, их Ивану- Барабану-Поймай-Мышек-на-Крыше отец из Венгрии привез!
— Пластмассовые игрушки! — всплеснул руками товарищ Манчо Гюлеметов. — Не может быть!
И он выхватил пистолет из рук Панчо и принялся рассматривать его со всех сторон, словно трудно отличить настоящий пистолет от игрушки.
— Верно, игрушечный! — пропищал он и занес руку над головой Панчо. Да, да, он собрался отвесить Панчо здоровенную оплеуху. Хорошо, что женщина с книгой вовремя одернула его:
— Не позволю! Как можно бить маленького ребенка!
Товарищ Гюлеметов опустил руку и прошипел в адрес ребят:
— Как только не стыдно!
А потом опять забубнил:
— Вы меня еще попомните! Вы еще пожалеете, что встретили Манчо Гюлеметова! У Манчо Гюлеметова длинные руки, и он шуток не любит!..
— Да это мы уже слышали! — с досадой прервала его женщина с книгой.
Она подошла к Лидусе, погладила ее по голове и мягко сказала:
— Девочка, вам не следовало этого делать! Вы могли бы нам все рассказать, а не устраивать это похищение…
Лидуся утерла слезы ладонью, которая, видно, была не слишком чистой, потому что щеки сразу стали грязными.
— Да, как же! Разве вы станете нас слушать? — с жаром заговорил Панчо. — Чтобы вас, взрослых, заставить обратить на нас внимание, нам приходится вас похищать!.. Пусть даже с помощью игрушечных пистолетов!
И он рассказал о своем отце, который придумывает новые модели обуви, и о своей матери, которая вечно торопится и которую интересуют только витрины и картины, и о своей бабушке-активистке, для которой главное, чтобы внуки съели весь завтрак, обед и ужин и чтобы не простудились, а чтобы поиграть с ними, так об этом и речи быть не может…
Пассажиры слушали его молча: толстый Власакиев отирал пот с лица огромным клетчатым платком, инспектор Пантифлюшек задумчиво попыхивал трубкой, женщина с книгой, опустив глаза, ковыряла носком туфли пыльную землю, Макрев пощипывал свой единственный ус, шофер Спас почесывал в затылке, а пассажир в выпачканной машинным маслом одежде снова вытащил из кармашка ковбойки гаечный ключ и перекладывал его из одной руки в другую… Только Средний Начальник Гюлеметов, грозно нахмурив брови, время от времени машинально грозился, что он проучит гадких детей, что они его на всю жизнь запомнят и вообще пожалеют о том, что им в голову пришла мысль похитить автобус для того, чтобы поиграть с уважаемыми взрослыми гражданами в индейцев и космонавтов.
Словом, было самое время, чтобы кто-то из взрослых сказал:
— Дети, давайте поговорим как взрослые!
И это было сказано женщиной с книгой. Совсем по-дружески. Кажется, она даже погладила Панчо по голове.
— А зачем нам говорить как взрослые! — прервала ее Лидуся. — Давайте поговорим как дети!
— Да нам давно известно, о чем пойдет речь, когда предлагают «поговорить как взрослые»! — вмешался Панчо. — Вы начнете объяснять, что мороженое есть вредно, или что нужно вовремя ложиться спать, или что мы опять останемся вечером одни, потому что вам непременно надо сходить в кино или в гости. Мы по горло сыты такими разговорами!
И что вы думаете в этот момент случилось? Случилось нечто очень веселое и радостное!
Глава четырнадцатая. В сущности, взрослые не всегда вполне взрослые
Помните, мы с вами уже выяснили, что, шофер Спас с одной стороны, был взрослым, но с другой — не таким уж взрослым, чтобы не оставаться ребенком. Сейчас Спас вдруг подпрыгнул несколько раз на одной ножке и указал рукой на кусты:
— Панчо, Панчо, погляди-ка! Что там за копья торчат! Что это за люди на конях?! — вскричал он. — А какие воинственные крики они издают! Мне кажется, хахохихиландцы готовятся к атаке!
Пассажиры прислушались, но не услышали никаких криков.
— И этот тоже сошел с ума! — презрительно заключил товарищ Гюлеметов.
— Эй, шофер, что ты там болтаешь! Я не вижу никаких копий! Не слышу никаких голосов!
— Ого, Панчо! Смотри, хахохихиландцы вытащили свои томагавки и вот-вот нападут на нас! — не обращая никакого внимания на презрительную реплику Среднего Начальника Гюлеметова, продолжал кричать шофер Спас. А потом он поднял с земли палку, уселся на нее верхом, как на лошадь, взял в руку другую палку и принялся размахивать ею, словно саблей.
— По коням! — скомандовал он.
— Вы решили с нами поиграть? — встрепенулся Панчо. Глаза его так и заблестели.
— А что?! — осклабился шофер Спас так, что сверкнули все его белоснежные зубы, а среди них один золотой.
— Стало быть, будем играть в ковбоев и хахохихиландцев!? — не верил своим глазам Панчо.
— Именно так! — кивнул шофер Спас и поскакал на своем коне по поляне. — Апахи, за мной!
Панчо, разумеется, тут же схватил другую палку, сел на нее верхом и тоже поскакал, размахивая саблей.
— Вперед! Вперед! Гоп! Гоп!..
И вот они уже углубились в джунгли, держа оружие наизготовку…
Толстый дядечка Власакиев потер ладошами обнаженную грудь и подошел к окошку, с которого
