своему желанию.
— Микаэль Илиесор, Паладин Ордена и Братства Хранителей Конклава, Священный Протектор Кворума Двенадцати, — официально произнесла она. Затем замолчала и посмотрела на меня.
— Тарсилия, им надо войти. Сейчас.
И она уступила моей настойчивости.
— Ты и твои гости могут теперь войти в мой дом, — быстро закончила она.
Раздался еле слышимый треск, и защитное поле раздвинулось, впуская внутрь Микаэля, четырех хранителей и Тэма. Остальные караулили снаружи. Защитное поле и все магические заклинания были беззвучно восстановлены.
— Что случилось? — спросила она меня.
— Где Пиарас?
— Он не смог заснуть; он в мастерской.
Я бросилась мимо нее к задней двери лавки.
Тарсилия не отступала ни на шаг.
— Что случилось?
Внезапно все началось. Атмосфера наполнилась тяжелой энергией, будто воздух перед грозой, мою кожу словно кололи тысячи горячих иголок. Сарад Нукпана не искал способа обойти защиты Тарсилии и Гарадина — он сквозным ударом прошел сквозь них.
Тарсилия и я были ближе всех к двери мастерской. И мы были единственными, кто переступил ее порог. Поскольку мы оказались внутри, сила открывающихся Врат заблокировала дверь, как в вентиляционной шахте, захлопнув ее за нами как капкан. Пиарас поднял взгляд от ступки, где он перетирал сушеные травы, его глаза широко раскрылись, как у оленя, попавшего в поле зрения охотника. Я ругнулась и попыталась поставить все щиты, какие могла. Врата и черная магия съели их как легкую ночную закуску. Не было способа, чтобы Микаэль, или Тэм, или кто угодно другой мог попасть внутрь. А нам теперь не выйти наружу.
Врата Сарада Нукпаны просто открылись, никакого входа в ад, никакого зловония серы, просто раздвижные шторы серебристого тумана. Я попыталась вытащить свои ножи и закрыть Тарсилию собой. Ничего не произошло. Та же самая черная магия, которая запечатала комнату, не давала нам пошевелиться. Из Врат тянулся тошнотворно сладковатый запах и слышалось разноголосое шипяще- свистящее пение гоблинов. Я узнала песнь и то, что она порождала, и эта сила была хуже, гораздо хуже. Крики в глубине лишь подтверждали мою догадку.
Тарсилия была ближе к Вратам, когда они открылись. Ее первую и втянуло.
—
Трое шаманов в черных мантиях шагнули из Врат в комнату. Следом плавно скользили полностью сформированные Магх’Скиду. Я ничего не могла поделать, чтобы остановить хоть одного из них… как и Пиарас. Гоблины схватили его и прижали к полу, Магх’Скиду с голодным видом дрейфовали на недосягаемом расстоянии. Пиарас широко открытыми глазами отслеживал каждое движение существ. Он знал, чего надо бояться больше всего.
Сарад Нукпана просто стоял с другой стороны портала. Он не сделал ни одного движения, чтобы пройти сквозь Врата. Ему это и не нужно. Его шаманы и Магх’Скиду хорошо знали свое дело и замечательно справлялись с ним. А если он создал Врата сам, ему надо было стоять на другой стороне, чтобы поддерживать стабильность функционирования. Ему потребовалось немереное количество силы, чтобы пробить дыру в защитных полях и щитах, окружающих лавку Тарсилии. У Нукпаны была сила и мощь, а из внезапно наступившей тишины за его спиной он взял жизнь.
— Добро пожаловать, госпожа Бенарес. Какой приятный сюрприз! Только я подумал, что вы опять решили быть неуловимой, как вы стали более сговорчивой.
Его голос был таким же, каким я его запомнила: хрустящий, вежливый и вызывающий страх, от которого по коже ползут мурашки. Я могла видеть его глаза, и не хотела в них смотреть. В этих темных глазах, как отражение, было нечто безмолвное, нечто вечное и злобное. Если глаза — зеркало души, душа Сарада Нукпаны никогда не видела солнечного света.
Здесь был гоблин, который обожал свою работу, превратив ее в образ жизни.
Для него Пиарас был просто мальчик, а все магическое, что я имела в своем арсенале из тяжелой артиллерии, могло лишь взъерошить ему волосы, и он знал соотношение сил. Сагред был способен на большее… гораздо большее. Он знал это тоже. Он медленно улыбался.
Потом он протянул мне руку сквозь Врата. С нее тяжелыми каплями падала темная кровь. Я знала, что кровь не его. Как только его рука пересекла порог Врат, сначала давление пригвоздило нас к месту, а затем что-то подбросило всех вверх. Я старалась глубоко вдохнуть. Пиарас судорожно хватал воздух. Полагаю, если охотник хотел, чтобы юноша взмолился, нужно было открыть ловушку.
— Смелее, госпожа Бенарес. Нам предстоит много работы, времени мало, оно не ждет.
Разумное требование разумным тоном. Никакого маниакального хохота, никаких ликующих пожиманий рук. Никаких обычных признаков дьявола. Тогда почему мне рвет грудь крик и страстно хочется убежать, и не в этом порядке?
Я проглотила ком в горле и закричала:
— Отпусти его!
Мой визг сбил его с толку. Похоже, он вообще не понимал, как можно к нему предъявлять требования.
Осознав, что я имею в виду, он посмотрел на Пиараса. Можно подумать, что я потребовала вернуть его любимое лабораторное животное.
— Боюсь, это невозможно.
— Это условие, которое ты принимаешь или нет.
Он снова улыбнулся.
— Вы не в том положении, чтобы торговаться, госпожа.
— Ты тоже.
Я могла позволить Сагреду помочь мне, но он мог при этом забрать мою жизнь и то, что осталось от моей силы… приближая меня на один шажок к тому, что меня ждет, воспользуйся я этим снова. Я не хотела ничего из этого списка. Но если не действовать, гоблин заберет все, что пожелает его черное сердце, включая двух самых дорогих мне людей.
Легкое решение. Некоторые вещи настолько ценны, что не имеют никакой цены.
Я поняла, что хочу сделать, но пока, правда, не догадалась, как это осуществить. К счастью, Сагреду, видимо, известно и то и другое. Мое сердце стучало в груди молотом, дыхание участилось от просыпающейся силы. Улыбочка гоблина стала еще шире. Я знала, почему не могу дышать. Он не знал. Пусть думает, что я в ужасе. Я действительно была в ужасе. Но только не из-за него!
Врата в моем доме открыл Сарад Нукпана. Я очень хотела нанести вред верховному шаману. Сделать ему пакость, повредить Врата. Это было честно и жестко, но значит я честная и жестокая девушка. Если ему нужна сила Сагреда, он ее получит. Надеюсь, он подавится.
В этот момент Пиарас извернулся и освободился от одного из своих захватчиков, ударив шамана ботинком в челюсть. Внимание Сарада Нукпаны сместилось на мгновение на Пиараса. Это был тот единственный шанс, которого я ждала. И я им воспользовалась.
Я испытала недолгое удовлетворение, увидев расширившиеся от шока глаза гоблина, когда его накрыл удар. Он сбил его с ног, перевернул, покатив его назад кубарем, за пределы видимости. Я чувствовала вибрацию, видела на той стороне портала глыбы и большие куски камня, посыпавшиеся сверху. Крики боли, которые до меня доносились, принадлежали гоблинам. Над всем этим я слышала голос Сарада Нукпаны, отдающего приказания, очень слабый, но вряд ли мертвый.
Он не сдох? Я распылила в Руинах шесть Магх’Скиду. Сагред мог сравнять с землей армии, но не смог убить одного гоблина? Мое горло сжал спазм, и я почувствовала во рту вкус крови. Я продолжала увеличивать силу, которая протекала через меня и лилась во Врата. Черные цветы распустились на краю моего поля зрения. Если я потеряю сознание, я умру.
Пиарас закричал.
Его страх был полон ярости, рожденной прошлой ночью в переулке, окрепшей в Руинах и теперь
