— И выследил тебя. Я не хотел, чтобы произошло то, что случилось. Прости, Райни. Я старался тебя защитить, но не было никакой другой возможности.
Я попробовала пожать плечами. Мне хотелось плакать.
— Мне ничуть не хуже, еще даже лучше.
— Ничего не должно было случиться. Я прошу у тебя прощения.
— Ничего плохого и не случилось. — Мне удалось сглотнуть стоявший в горле ком. — Нет никакой необходимости в прощении.
Я увидела удивление на его безупречном лице, удивление и гордость.
— Но твоя жизнь, твоя семья, друзья…
— У меня есть ответственность за мою семью, всю мою семью. Охрана Сагреда — твоя работа; и я думаю, что теперь моя работа — помочь тебе.
— Ты очень смелая. — Может, это игра света, но теперь он казался менее иллюзорным, если такое может быть.
— Думаю, я дочь своего отца, — прошептала я.
Он улыбнулся.
— И своей матери. — Его взгляд переместился куда-то выше моей головы, и улыбка исчезла.
Я проследила за его взглядом. И увидела серую пустоту. Он, должно быть, увидел больше.
— Что это? — спросила я.
— Он здесь.
— Кто? Что?
— Сарад Нукпана. Он здесь.
Проклятье!
Мой отец постепенно исчезал.
— Пора.
Я потянулась к нему.
— Но я не…
Я была на холодном грязном полу в руках Микаэля, маленькая белая каменная коробочка, которую он брал с собой, в моей руке. Я так крепко ее сжимала, что пальцы побелели от напряжения. Крышка была закрыта, и коробка словно светилась. Сагред — и мой отец — были закрыты внутри. Так много всего… Теперь понятно, как Ловец Душ заработал свое прозвище.
— Кто положил? — спросила я.
Его лицо было невозмутимым, но бледным.
— Ты.
Дверь в миниатюрный мавзолей была на месте. Я не спросила как. Я не помнила, да мне, если честно, все равно.
— Они живы, — сказала я Микаэлю. — Все. — Я не стала упоминать своего отца. Я не знала, как об этом сказать, и принцу Чигару не надо это слышать.
С потолка тоннеля посыпались мелкие крошки грязи и пыли.
Гоблин посмотрел наверх. Мы все тоже.
— Нам надо уходить, — поторопил нас принц, его голос был низким.
Не было необходимости спрашивать, почему; мы все знаем, что грязь сама по себе не сыплется.
— Тут есть другой выход? — спросил Микаэль.
— Нет, насколько я знаю.
Микаэль посмотрел на Ристона, и хранитель молча побежал по коридору.
Я попыталась высвободиться из объятий Микаэля.
— Дай мне встать.
— Разве ты…
Я встала сама, не дав ему договорить. У меня не кружилась голова и не было никакой слабости. Я была в гневе, я никогда в жизни не была такой сердитой, как сейчас. И этот гнев помог мне прийти в себя более эффективно, чем пощечина. Моя мать умерла, а мой отец навечно пойман в ловушку внутри камня. Никакой надежды на помощь. Никакой надежды сбежать. Все из-за кринсани… и особенно из-за Сарада Нукпаны.
Многие маги теряют концентрацию, когда сердятся. Я была не из их числа.
Над нами в мавзолее был верховный шаман. То, что Ристон не вернулся отчитаться, только подтверждало это; но мне не нужно никаких подтверждений. Я все чувствую. Я ощущаю, какой в нем сидит страх, его боль. Он подождет, а потом отправится за мной. Я не умру в дыре под землей.
Одним шипящим звуком Чигару просто и красноречиво выразил свое мнение о сложившейся ситуации. Я не могла с ним не согласиться.
С прижатым сбоку Сагредом я отправилась по коридору.
Микаэль поймал меня за руку. Я вырвалась из захвата.
— Он наверху, — объяснила я.
— Тогда первым пойду я.
— Не сейчас, — возразила я.
Я побежала к ступенькам.
Наверху стоял Сарад Нукпана. Он улыбался.
— Вот вы где, госпожа Бенарес. Думаю, у вас есть кое-что для меня?
В голосе верховного шамана звучала радость. Представляю, как он был счастлив! Он считал, что сегодня ночью ему выпала удача.
Почему-то мне казалось, что он не ошибается.
Глава 23
Когда мы уходили, мавзолей был почти пуст, а теперь там прямо-таки негде было яблоку упасть.
Мы воспользовались одним светильником, чтобы не привлекать к себе внимания. У кринсани были факелы, очень много факелов. Им не надо было идти крадучись. Им принадлежало все это.
К тому же они значительно превосходили нас числом: более пяти на одного.
Вегард лежал на земле, он не шевелился, голова была в крови, топор-колун зажат в руке. Рядом с ним на земле валялись гоблины. Много крови — скорее всего, работа Вегарда, а вот где не было видно явных признаков насилия, там точно поработали Гарадин и примари Нуру.
Я увидела и поняла, почему Гарадин согласился на прекращение военных действий. Двое кринсани из храмовой стражи держали ножи в виде косы смерти меньше чем в дюйме от горла Пиараса. Похоже, юный заклинатель внес личный магический вклад или пытался как-то помочь. Я перевела взгляд на Микаэля. У него был совершенно невозмутимый вид. Никаких догадок.
Сарад Нукпана протянул мне руку. Мне не нужно было спрашивать, чего он хочет. Я вопросительно посмотрела на Микаэля. Хранитель не медлил. Он только слегка кивнул.
А я никак не могла решиться. Как же так! Я не верила своим глазам.
— Что-о?
— Отдай это ему. — Голос Микаэля был совершенно ровным. Да, он умел контролировать даже голос.
У меня было два объяснения. Одно мне нравилось больше. К сожалению, верным могло оказаться и другое.
— Мне нравится ваше благоразумие, паладин Илиесор, — произнес Нукпана, его тон тоже был ровным и спокойным. Он не знал, что задумал Микаэль. Я тоже. И Гарадин был сбит с толку. Очевидно, это заразительно.
Я стала лихорадочно продумывать альтернативный вариант решения. На это не понадобилось много времени, потому что такого не существовало. Отдаю Нукпане Сагред — и мне нечем торговаться. А если я отказываюсь, то одно слово мерзавца — и море крови гарантировано.
