Иглы мглы

и увлекся виденьями мозг,
хоть постукивал поезд с одышкой.
И уже заоконный пейзаж
перестал отвлекать мои взоры;
пересел я в другой экипаж,
пересек временные просторы.
Я Случевского перечитал;
обнаружил нежданное сходство
и родство — наших душ идеал,
опечаленный темой сиротства.
Веком старше, неназванный брат,
был он так же строптив и раздвоен,
видел ад. Ненавидел разврат,
но не воин был, также не воин.
Лишь с бумагою наедине
он бывал иногда откровенен
и вещал о всемирной вине,
и душою вставал на колени.
Бился лбом, подымался — угрюм,
правде вновь отдавался всецело;
хоть шаманил порой наобум,
но стремился найти панацею.
Верил он в воскресенье души,
верил истово в жизнь после смерти…
А стихи его впрямь хороши.
Почитайте и сами проверьте.

3.10.81

ОБЩИЙ АДРЕСАТ

Памяти К. Левина

Поэт Владимир Соколов
читал стихи самозабвенно.
В них были ревность и любовь,
и постоянство, и измена.
Я думал: он свои стихи
читает — давние… Как странно!
Но почему слова сухи
и много лишнего старанья?
Он дал мне общую тетрадь,
где были собраны заметки
про alma mater; повторять
не буду; замечанья едки…
Но был абзац — как Песней Песнь,
почти любовное признанье…
И вздрогнул я: неужто есть
магическое волхвованье?
Я тоже адресата знал;
он мне втолковывал дотошно,
что стих бывает темен, вял
и дрябл, словно весной картошка.
Так значит, слово не мертво,
когда его хранят живые;
и песенным пропето ртом
оно гуляет по России.
Домой вернувшись, я нашел
означенную переписку.
Мечтаний прежних ореол
вдруг вспыхнул весело и близко.
Мне было 18 лет…
Как восхитительно! Как грустно!
Ах, пусть потом другой поэт,
разворошив вот так же чувство,
поймет, что слово не мертво,
когда его хранят живые;
и песенным пропето ртом
оно гуляет по России…

1980 — 7.04.86

ПОСЕЩЕНИЕ

Арсению Тарковскому

Сколько пето-перепето, только не избыто зло. Видеть старого поэта слабым очень тяжело. Он еще совсем недавно гири строф кидал, шутя; а сейчас поник так явно и бормочет, как дитя. Неужели ослабели мышц железные узлы, и огонь в усталом теле не возникнет из золы? Неужели не проглянет двух алмазных копьев блеск, а растает и увянет под осенний переплеск? Вот тебе и вышел в гости; за окном все ближе ночь; я готов рыдать от злости, что ничем не смог помочь. Неужели сердце рвется и не действует рука потому, что остается только слово на века? Не предугадать заране, попаду ли вновь сюда. У меня першит в гортани стародавняя слюда. Еле-еле до порога сам дошел — в обратный путь. Умоляю: ради Бога, помогите кто-нибудь. В телефоны позвоните. Напишите письмецо. Пусть не рвутся жизни нити, пусть разгладится лицо. Я-то знаю то, что точит, что печалит без конца, что принять никак не хочет память горькая отца… Есть еще излуки-луки, что куда согнуть рукам; есть еще такие муки, что не выразить словам. Я, наверное, не стою мига краткого его; и участие простое нас связало лишь всего. Я не знаю, кто запишет взгляд прощальный, слабый вздох; только пусть его услышит, если есть, всесильный Бог. Пусть далекому потомку доведется прочитать не кроссворд-головоломку, а его стихов тетрадь.

20.10.88

ЧИТАЮ ДЕРЖАВИНА

Сегодня особенно дуют ветра.
Рябины скрипят перержавленно.
Сегодня небритый и трезвый, с утра
читаю Державина.