Иглы мглы

и робкий неумелый поцелуй,
наверно, с месяц отравлял покой мне.
К Каменскому — приехал наугад,
кружа его дорогами крутыми,
вдруг вспоминая ветреное имя;
(так в рифму здесь — столичный верхогляд),
попал в его заветный дом-музей,
всмотревшись вновь во всех его друзей.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Рассеивался голубой туман.
Поскрипывал наш дом-аэроплан.
С ажурных крыльев — книжных стеллажей
пыль осыпалась в яростном полете…
Нежданно очутиться в переплете
и — выйти в Жизнь без всяких сторожей!
Покинуть этот милый дом-музей,
вернуться в гвалт, в бессонную столицу,
пожать беду и радости сторицей
и обрести взаправдашних друзей,
чтоб на рассвете в голубой туман
взмывал твой голубой аэроплан.

29.12.1982

* * *

Вновь я проснулся, в детстве как будто
зимнее утро, зимнее утро…
Выбелил окна росписью иней,
воздух меж стекол солнечно-синий.
Сразу от сердца отхлынула смута
зимнее утро, зимнее утро…
Сразу неробко ступил на крылечко,
выбежал тропкой к взгорку над речкой.
Спрыгнуть готов, пусть высоко и круто
зимнее утро, зимнее утро…
В сердце — доверье, звонкие трели…
Рядом деревья заиндевели.
Ветки, как стропы синь-парашюта
зимнее утро, зимнее утро…
Мороз под пиджак, словно сталь — наждаком…
А я, как кержак, весь оброс куржаком.
Немногословного счастья минуты
зимнее утро, зимнее утро!

4.01.

НА СОЛНЦЕПЕКЕ

В стакане — золотистое вино.
Оно, как солнце, обжигает губы. .
В твоей квартире пусто и темно.
Как людно и как солнечно в Цхалтубо!
Смеяться разучились зеркала.
Со временем стареет амальгама.
За гладкою поверхностью стекла
змеятся трещины, как от порезов шрамы.
Река Риони отразит верней
подвижность черт, знакомую улыбку.
Плыви, купайся, тень среди теней;
пускай другой обнимет стан твой гибкий!
А я, давнишней болью оглушен,
стою на солнцепеке… С опозданьем
обвит, как дерево змеящимся плющом,
вернувшимся ко мне воспоминаньем.

7.03.

* * *

Опять похолодало.
Хоть день горит светло,
да только проку мало.
Опять не повезло.
Не пробежишь аллейкой
в испуганную тишь.
На узенькой скамейке
часок не посидишь.
Опять вползает скука
в заснеженный простор.
Беременная сука
заходит в коридор.
Ей только бы согреться.
Хоть чуточку тепла.
И я с холодным сердцем
все не найду угла.
Вчерашнее прощанье
нейдет из головы.
Предчувствуя заране,
все знали мы, увы!
Но так хотелось счастья,
хоть чуточку тепла.
Казалось, в нашей власти
не разлучать тела.