Иглы мглы

* * *

Дождь. Испарина. Усталость.
Время, вставшее стоймя.
Алость. Впалость. Малость. Жалость.
И дома, дома, дома.
Между прочим, в каждом слове
есть невидимый улов.
Хорошо увидеть внове
то, что радостней обнов:
старый парк. Свою аллею.
Влажный в трещинах асфальт.
Что люблю и что жалею.
Ничего, что был фальстарт.
Главное — пусть льется влага
'эль' родного языка.
Это благо, благо, благо
ныне, присно, на века
чувствовать свое призванье;
знать, что истово люблю
эту землю; и признанье
с земляками разделю.
Кто здесь зритель? Кто художник?
Краски чьи и чьи слова?
Только дождик, дождик, дождик
да зеленая листва…

28.07.

ПРОТИВОРЕЧИЕ

В темном вагоне, летящем в туннеле,
мы очутились случайно вдвоем.
Дьяволы пили и ангелы пели,
две половинки боролись в одном.
Не понимая божественной цели,
чередования света и тьмы,
соприкоснуться и то мы не смели,
грешной беседою теша умы.
Жар возникал, доходящий до стыни;
дыбился чувства невиданный вал.
Голос алкал обнаженной латыни.
Голого факта рассудок желал.
Но проиграла бесовская сила.
Хлопнули две половинки двери.
Жизнь беспощадной косою скосила
цвет не расцветший, кори — не кори.
Дар обретает полет в повторенье.
Творчество крепнет с собою в борьбе.
Каждый из нас остается в творенье
и погибает, замкнувшись в себе.

3.10 — 1.12.1994

* * *

Из безысходности, отчаяния
стихи слагаются нечаянно.
Парят неслышным дуновеньем,
несомы рифмы опереньем.
Я часто думаю о том, что
стихи — незримых духов почта.
Ушедших душ — к живым посланье,
перстов воздушное касанье.
Когда ж внезапно немота
нам опечатает уста,
Фортуна, будучи слепою,
вдруг повернется к нам спиною,
тогда ищи в себе вину
и помни истину одну:
'Храни достойное терпенье;
пройдет, как тучка, невезенье,
и снова радостное солнце
заглянет в душу, как в оконце.
Польются сладостные звуки
наградой за былые муки.
Хрустальной рифмы звонкий кончик
аукнется, как колокольчик.
Чтоб позже, отзвучав, тихи
хранились в памяти стихи'.

17.05.1995

* * *

Мне кажется: черные тени,
что следом за нами идут,
не длинные руки растений,
а — души погибших в аду.
Они поджидают сторожко
усталости жертвенный миг.
Недаром змеятся дорожки
и лунный кривляется лик.
И ветер уныло недаром
поет в придорожных кустах,