Перепилен. Бывают такие обиды, что там мотопила. Я еще не доплыл, я еще не доехал до летейских мостков. Но все ближе и громче давнишнее эхо. И я к встрече готов. 1.08. МИТТЕЛЬШПИЛЬ П. А. Николаеву
Играя в шахматы с профессором, а уж тем паче с академиком, считайте лучше ваши акции, а то бишь шансы на успех; обзаведитесь-ка процессором, а может, даже личным медиком, чтобы потом в иной редакции вас не послали б, как на грех. Итак, мой друг, играя в шахматы с научным вдумчивым работником, с литературоведом, в частности, держите ушки поострей; он так разделает, что ахнете, что вдруг упретесь в подлокотники, поняв, что избежать опасности не выйдет, этот тип умней. Сильней, хитрей, пообразованней, выносливей — такие качества, такое превосходство явное, как ты, дружочек, ни крути; уж в голове дыра озонная, уже душонка в пятки прячется, кровь стынет в жилах, ну, а главное назад не отыскать пути. А академик хмыкнет радостно, стишок прочтет — опять по случаю, оглянется на женщин с гордостью и вмиг фигуру заберет; а у тебя на сердце гадостно, а ты себя одернешь, мучая, и славно, если все же с твердостью подвинешь пешечку вперед. И эта слабая пешулечка, такая крохотная пешечка, совсем фигурка никудышная, возьмет и вырвется в ферзи; и вот уже мечты граммулечка, надежды слабенькая свечечка, молитва, никому не слышная, помогут… Миленький, дерзи! Дерзай, замурзанный, запуганный, дебютов не учивший в юности, играть всерьез не собиравшийся, но не чуравшийся проказ, привыкший к проигрышу, к ругани, но вынырнувший из угрюмости, и все-таки вконец не сдавшийся и выигравший в первый раз. Дрожите, бедные профессоры; и трепещите, академики! У вас соперник есть нешуточный и первооткрыватель дат; он смотрит в будущее весело, туда поедет он на велике, стихописуя круглосуточно, достоинств тайных кандидат. 5.08.1999 СЛОН И СЛИЗНЯК 'Мимо меня проползают слизни
с глазами статуй в саду…'
Борис Пастернак Со слизняком затеяв разговор, слон поражен его был самомненьем: 'Да я… да мне… да с некоторых пор ко мне киты относятся с почтеньем. Когда б я плавал, был бы тоже кит, но не хочу, привык к земле по жизни. Горжусь, что я вульгарный паразит, как все мои предшественники слизни. Зато Камю и Сартра я читал, мне Хайдеггер мировоззреньем близок; я обожаю человечий кал и пью мочу, поверьте, без капризов. Вы в самолетах жрете аэрон, вгрызаетесь в творенья Массолита, а я залез в свой костяной гондон, он — лучшая моя самозащита. Мне Пушкин — бог, я тоже накропал две-три строки о сексе понаслышке; пусть кто-то скажет, что талантец мал,
