взялись донские и волжские казаки?
Происхождение донских казаков давно хорошо описано советскими историками: крестьяне южных губерний, спасаясь от непосильного гнета помещиков, бежали на Дон. Так действительно было при царе Петре, при Алексее Михайловиче. А как мог крестьянин, пусть даже сотня крестьян, бежать на Дон при Иване IV или Василии III? Ведь в XV – начале XVII веков южнее Белева, Одоева, Тулы и Рязани начиналась Дикая степь, а от Тулы до Нижнего Дона свыше 750 километров! Что есть, что пить и как уберечься от татарской конницы?
Что же касается волжского казачества, то создается впечатление, что его возникновение вообще не интересовало наших историков. А ведь Иван IV, взяв Казань, уже через год послал отряды вниз по Волге для борьбы с казаками.
Большой знаток истории XV–XVII веков Руслан Скрынников пишет: «После занятия Казани московские власти уведомили властителей Ногайской Орды князей Юсуфа и Измаила, что намерены пресечь разбойные нападения волжских казаков и обеспечить свободный путь из России в Орду. Посол Н.Бровцын заявил ногайцам: “А которые казаки на Волге гостей ваших грабили и били, и мы тех казаков перед вашими послы велели казнити, а которые вперед учнут на Волге стояти и послам и гостем лихо делать, а мы тех также вели казнить”».
Тут же сказано и о волжских казаках: «В 1556 г. воевода Л. Мансуров бежал от татар в казачью станицу Зимьево. В 1569 г. царский посланник С. Мальцев видел два казачьих городка на Волге “добре блиско” к Переволоке…
В мае 1572 г. отряд в 150 казаков напал на английский корабль, который возвращался из путешествия в Персию и стоял на якоре близ устья Волги. Англичане, по их словам, убили и ранили почти треть напавших на них людей, но отбить их яростный натиск так и не смогли. Капитан и команда сдали корабль с грузом и были отпущены в Астрахань. Царские воеводы догнали и разгромили отряд “воровских” казаков. Многие из тех, кто участвовал в нападении на англичан, поплатились жизнью».
Но Скрынников лишь констатирует факт наличия казаков на Волге в середине XVI века. Ни у него, ни у других историков нет и предположения о том, что волжские казаки имели тюркское происхождение. Да и волжские казаки Ермака Тимофеевича были русскими.
Мы мало что знаем о том, что происходило на Средней и Нижней Волге между 1489 и 1552 годами. Известны только перемещения больших орд. Так что мы никогда не узнаем подробностей появления хлыновских ушкуйников на Средней Волге в 1489–1491 гг. Но могу с уверенностью сказать, они появлялись там. Нетрудно догадаться, что, нуждаясь в пополнении своих рядов, хлыновцы освобождали православных рабов в Орде и вместе с ними составили костяк волжского казачества. А с Переволоки на Волге 70 километров и до Дона!
Любопытную деталь я обнаружил в книге саратовских краеведов В.М. Цыбина и Е.А. Ашанина. На 24-й странице они утверждают, что в 80-х годах XVI века царские стрельцы поселились на месте, где в 1590 г. будет основан Саратов, и разгромили «татарское селенье Увек». Но ордынский город Увек, находящийся сейчас в черте города Саратова, по данным археологов, прекратил свое существование в конце XV века, и больше там никто не селился. Авторы об этом не знали – зато они хорошо изучили предания волжских казаков. Возникает вопрос: а может, это смещенный в хронологии рассказ о разгроме ушкуйниками Увека в XV веке? В нашем эпосе подобное бывало не раз. Вспомним, как в былинах об Илье Муромце князь Владимир Ясное Солнышко сражается со злыми татарами. Тут смещение на два с половиной века, а в случае с Увеком – всего на век – полтора.
Замечу, что я не первый пишу о связи ушкуйников с волжскими и донскими казаками. Так, еще в 1915 г. известный историк казачества Е.П.Савельев писал: «Вот в этих-то местах, согласно памяти народной, выраженной в песне волжско-донской вольницы – “Как пониже-то, братцы, было города Саратова, а повыше-то было города Камышина, протекала Камышинка река…” и нужно искать первые становища хлыновцев, бежавших от порабощения московских князей. Торговые караваны давали случай этой вольнице приобретать “зипуны”, а пограничные городки враждебных Москве рязанцев служили местом сбыта добычи, в обмен на которую новгородцы могли получать хлеб и порох.
Иван III, зная предприимчивый характер этой удалой вольницы, поселившейся за пределами его владений, вблизи окраин враждебного ему княжества Рязанского, зорко следил за движениями этой горсти людей, не пожелавших ему подчиниться. Чтобы предупредить сношения рязанцев с этой вольницей, Иван III напоминал своей сестре, вдовствующей рязанской княгине Агриппине, не пускать ратных людей дальше Рясской переволоки, “а ослушается кто и пойдет самодурью на Дон в
При движении на Дон с Днепра черкасов, белогородских и старых азовских казаков новгородцы спустились вниз по этой реке до самого Азова, смешались с другими казацкими общинами и таким образом положили основание Всевеликому войску Донскому, с его древним вечевым управлением.
Казаки-новгородцы на Дону – самый предприимчивый, стойкий в своих убеждениях, даже до упрямства, храбрый и домовитый народ. Казаки этого типа высоки на ногах, рослы, с широкой могучей грудью, белым лицом, большим, прямым хрящеватым носом, с круглым и малым подбородком, с круглой головой и высоким лбом. Волосы на голове от темно-русых до черных; на усах и бороде светлее, волнистые. Казаки этого типа идут в гвардию и артиллерию.
Говор современных новгородцев, в особенности коренных древних поселений, во многом сходен с донским, жителей 1-го и 2-го Донских округов. Как те, так и другие звук «щ» не выговаривают, а заменяют его двойным «ш», например, ишшо, ишшо бы, пешшаный, пешшинка, што (что), пишша и пишта (пища) и проч. Вместо «жд» всегда почти употребляют: Рожество, одежа, надежа (надежда), дож и проч. Вместо «к» всегда «х», в словах: хрешшенье, дохтур и др. Также: скусно, свиток и твиток (цветок), сумлеваться, сусел, укунуться, анагдась, глыбоко, быдто, кружовник, ослобонить, некрут, антиллерия, дака (дай-ка), ухи, польга (польза), слухать, верьх и верьхи (верхом), молонья (молния), женьшина, болесть, ужасть, жисть, скупердяй, панафида (панихида), трухмал, лясы точить, нуте к ляду, сиверка, сивер, исть (есть) и др. Новгородцы лучше, чем москвичи, знали древние сказания о начале Руси и ее славных витязях-богатырях. Язык их деловых бумаг, как и старых донских казаков, чище московского и отличается от последнего как чистотой, так и образностью выражений.
Новгородцы также занесли на Дон названия: атаман, стан, ватага, ильмень (общее название большого чистого озера) и др.».
В XIV–XV веках московские летописцы пытались всячески очернить ушкуйников и новгородцев вообще, называли их разбойниками, крамольниками и т.д. А вот потом о деяниях ушкуйников было велено просто забыть. Упоминаний о них нет ни в школьных, ни в университетских учебниках XIX–XX веков. Тот же С.М. Соловьев в своем огромном труде «История России с древнейших времен» отводит ушкуйникам лишь несколько абзацев, и без всяких комментариев. Авторы множества романов о временах Дмитрия Донского, как например Ю. Лощиц, М. Каратаев, зло и оскорбительно отзываются об ушкуйниках, мол, мешали генеральной и прогрессивной линии товарища Ивана Калиты и его героического внука.
