Направленный им в январе 1991 года с частным визитом в США по
приглашению одной из нью-йоркских организаций председатель Моссовета
Гавриил Попов на встречах с американцами, среди которых были и
высокопоставленные сотрудники разведывательных органов США, подробно
информировал собеседников о позиции советского политического руководства,
сделал прогнозы дальнейшего развития внутриполитической ситуации в СССР,
обстановки в высших эшелонах власти. По оценке американцев, Г.Попов дал
весьма интересную и объективную информацию о положении в Советском Союзе, а
его беседы с американскими представителями отличались 'конкретностью и
прямотой'.
Позднее в интервью газете 'АиФ' Г. Попов ответил на вопрос 'Может
ли политик быть честным человеком?' следующим образом: 'В политике главное
- цель. Если я политик, то имею право маневрировать для достижения цели'. А
на вопрос о том, безнравственна ли политика вообще, Попов ответил: 'Почему?
Она, наоборот, нравственна. Какой бы был прогресс, если бы не было
политики?! Но это особый тип нравственности'. Кстати, Попов одобрительно
отозвался о создании специальных тарифов на услуги чиновников, назвав это
'уже иной, более культурной системой'. По словам Попова, он всегда
нервничает, когда не знает, 'кому сколько надо дать, хотя хочется за что-то
отблагодарить человека. А по тарифам было бы просто: скажем 10-20 % от
стоимости сделок. И все довольны друг другом. Можно ли это назвать
коррупцией? Можно. Но можно и дополнительной оплатой хороших услуг'. Вот
такой у Попова 'особый тип нравственности'. Здесь, мне кажется, комментарии
также излишни, особенно на фоне той страшной коррупции, которая после 1991
года с легкой руки Попова окончательно разъела чиновничью власть.
Западная пресса, расхваливая Попова, сама же и 'продала его с
потрохами'. В августе 1991 года во время 'путча' поначалу ничего не было
слышно о том, где находился и что делал Попов. По некоторым слухам, 'он
отсиживался на даче, либо сматывался из Москвы', по другим - находился в
бункере Белого дома. Но в 1993 году окончательную ясность в этот вопрос
внес материал, опубликованный газетой 'Вашингтон пост' (1993.02.18). В
статье говорилось:
'В разгар политического кризиса в Советском Союзе в июне 91-го
года мэр Москвы нанес незапланированный визит в посольство Соединенных
Штатов. После нескольких минут тривиальной беседы, предназначенной для
подслушивающей аппаратуры КГБ, Гавриил Попов взял лист бумаги и написал:
'Мне нужно срочно передать послание Борису Николаевичу Ельцину.
Возможен переворот. Ему следует немедленно вернуться в Москву'.
(Новоизбранный президент России в то время находился с первым визитом в
Вашингтоне - В.Ш.). Продолжая беседу, как ни в чем не бывало, американский
посол Джек Мэтлок взял ручку и вывел одно слово: 'Кто?'
В ответ Попов написал имена трех лиц, которые в ту пору были
ведущими помощниками президента Горбачева: премьер-министра Валентина
Павлова, председателя КГБ Владимира Крючкова и министра обороны Дмитрия
Язова. 'Я немедленно сообщу в Вашингтон', - написал в ответ Мэтлок...
Примечательное откровение! Оно дает богатую пищу для размышлений
о том, кто же исподволь разжигал августовские события и кто был
заинтересован в развязывании той драмы.
Возвращаясь к событиям 1991 года, напомню, что в тот период под
эгидой парламента шла работа над проектом нового союзного договора.
Авторитетная рабочая группа заседала поочередно в кинозале и столовой
подмосковного совминовского пансионата 'Морозовка', недалеко от
Зеленограда, среди 'обитателей' которого бушевали политические страсти.
Директор пансионата - бывший сотрудник КГБ и мой давний друг Василий
Макарович Скидан обеспечивал работу этой группы, начиная с организации
охраны, вплоть до отменного питания и отдыха. Тот союзный договор был одной
из последних возможностей сохранить СССР и начать обновление экономических
и политических отношений его субъектов. По свидетельству Василия Макаровича
все участники тех заседаний прекрасно это понимали и трудились с большой
ответственностью. Они глубоко обдумывали и горячо обсуждали аргументы для
обоснования формулируемых статей, так как хорошо знали, что заключение
нового Союзного договора придется не всем по душе.
Что же вызывало особые опасения разработчиков? Василий Макарович
рассказывал мне:
- В договоре нельзя было предусмотреть столько президентских
постов, сколько появилось тогда претендентов на малюсенькие, но все же
президентские кресла. - И вдруг совсем не по-научному подытожил: - Слишком
многим хотелось стать лидером пусть и 'банановой', но выделившейся из союза
республики... Ведь это признание за рубежом... долларовые инъекции... Слаб
человек! - заключил Скидан.
Однако, готовившийся в пансионате 'Морозовка' вариант проекта
Союзного договора почему-то замалчивали. Зато в апреле 1991 года неожиданно
собралось совещание глав республик, вошедшее в историю под названием
'ново-огаревского', где был составлен совершенно другой проект. В отличии
от первого, итоги всенародного референдума 17 марта в нем были полностью
проигнорированы. Анатолий Лукьянов, вспоминая работу совещания, так и
напишет: 'Ни Ельцин, ни Кравчук, ни Акаев и слышать не хотели о результатах
референдума'. Вместо союзного государства речь пошла о федерации республик.
'Ново-огаревский' проект договора предусматривал превращение нашего
государства в союз государств. Как явствует из свидетельств
непосредственных участников совещания, на нем даже раздавались предложения
вообще не употреблять в договоре слова 'федерация' и ввести одноканальную
(только через республики) систему поступления налогов. Речь шла о
ликвидации союзного гражданства и союзной собственности.
Совершенно очевидно, что 'ново-огаревский' вариант договора,
который нарекли 'горбачевским', полностью противоречил результатам
референдума, и посягал на действовавшую Конституцию СССР. Конкретные факты
свидетельствуют, что составители того проекта хорошо понимали это, а также
чувствовали, что им следует очень торопиться, чтобы протащить его,
поскольку в стране быстро вызревало недовольство политикой Горбачева, а он
был президентом, не избранным всенародно. Над Горбачевым нависла угроза
снятия с поста - путем голосования на съезде народных депутатов.
Поэтому 29 июля 1991 года в Ново-Огареве состоялась встреча
Горбачева, Ельцина и Назарбаева, на которой они договорились начать
подписание Договора не в сентябре-октябре, как это было обусловлено ранее,
а 20 августа 1991 года. Многочисленные факты и свидетельства позволяют
сделать вполне обоснованный и очень важный для истории вывод о том, что
именно это решение ускорило приближение августовских событий. Ведь проект
договора держали в тайне не только от общественности, но даже от высших
