Бабы были, но все разобраны. С блатными была такая телка! Пока варил, весь искончался. Но она сразу упиздюхала как блатные втрескались. А на другую у меня бы не встал.
Устал страшно. Пойду попробую поспать.
Опять не спал. Видел все сновидные глюки. Описать их невозможно, такое наворочено, и все четко, будто в натуре происходит.
Помню, еду я на подаренном мне розовом «Кадиллаке» по Киеву и вижу аптечный ларек. Я знаю, что в нем из-под полы торгуют салютом. Выхожу из машины и ключи оставляю, причем чую, угонят ведь, но, думаю, успею. Но пока я у ларька тусовался, «Кадиллак» угнали. Я за ним бегу, а они в меня из «Калашей»! Я падаю, качусь, проваливаюсь в какое-то дерьмо.
Потом церковь под открытым небом, а на алтаре баба голая. Красивая, молодая, в соку. Я подхожу и ссу на нее. А поп кадилом машет, благословляет. Мы с ней ебаться только пошли, гроза. Ее похищают. А дальше такая муть, и не вспомнить.
Сейчас попробую чего схавать и варить. Ибо готового нет.
Сварил ништяк. Пришел Блим Кололей с телкой, принес банку. Буду отбивать то и другое.
Ночью Блим по заширке начал буянить и я его выгнал. Баба осталась.
Всю ночь она мне поднимала хуй, так и не поебались. Все опять в поту. В комнате воняет, как в козлятнике.
Телку зовут Ира Недоеббб. Она непришейная. Из дому сбежала. Пообещала пожить у меня.
Винта пока хватит, но надо доставать салюта. Туда и идем.
Ира Недоеббб в натуре ебанутая. Не смогла взять по терке и пришлось съебывать на всех парусах из драги. На терке было сделано два, а она, блядь, стала выпрашивать три. Вот и получили ни хуя. Хорошо, хоть терку вернули. Но я все же вырубил, причем в драге, считавшейся безмазовой.
В общем, если сегодня не встанет, выгоню ее на хуй.
Первый раз поспал!
И пока я спал, эта пизда украла винт, салют, половину компонентов и съебала.
Хорошо, хоть выспался. Вид у меня посвежевший, вырублю. Да и заначка не тронута. Есть что пустить по вене. А там не пропаду.
Вырубил. Сварил карбид.
Карбид – тоже винт. Правда, таска у него дебильная, но так ничего.
Пытался вызвонить кого-нибудь с телкой. Всех как хуем сдуло. Настроение поганое. Иду в кровать.
Не спал. Всю ночь рисовал на заморочке какую-то картину. Так завалил ее деталями, что к утру получился сплошной синий лист. Все пальцы в чернилах.
В морозилке карбид отстоялся, стал нормальным винтом. Ширнул его на рассвете. Таска уже почти прошла. Надо догнаться и идти по теркам.
Откопал пять терок. Средней паршивости. Сразу заполнил и взял три пузыря.
Пока шоркался по драгам, познакомился с девицей, Ниной Хуеглоттт. Смазлива, молода, грязна, но кичится своей честностью. Посмотрим. Все что надо для варки, я заныкал.
Ебался всю ночь! И хуй встал, и ебля по кайфу.
Пока Нинка Хуеглоттт отмокала в ванне, сварил. Живого веняка на ней не нашлось, все в дырках и старых дорогах, пришлось шмыгать в подмышку, там еще чего-то оставалось.
Хуй сосет она классно. Правда, с утра свалила, но обещала звонить.
Голова с недосыпу гудит. Хорошо, что все пока есть. Пожрать – и на боковую.
Днем завалился Блим Кололей. Просил красного. Я не дал, сказал, чтобы приносил банку. Он принес две и вместе с ними ораву в пять рыл малолеток.
Малолеток я поставил отбивать, сам сварил, ширнулся. Получился почти без прихода, но тянет классно.
Малолетки не въехали, пришлось объяснять, что это действие чистого первитина, без примесей всякой хуйни, которая и дает ломовой приход.
Свалили они заполночь.
Винта – море. Делать не хуя. Завтра отдохну.
Не спал. Смотрел из окна в небо на звезды и спутники. В кустах прятались ебущиеся акробаты на шестах.
Башка трещит, винта просит. Пол квартиры идет волнами. Я тоже.
