энергетической грязи.
Сняв патогенную энергетику, целитель вынужден был заново “латать” эфирное тело, которое, несмотря на вчерашние усилия, опять приобрело вид разрозненных клочков.
С более высокими телами картина была получше. Старые “дыры” еще были, но их размеры явно сократились. Это был обнадеживающий признак.
– Дай-ка я на нее посмотрю…
Сев в ногах у женщины, Виктор Анатольевич простер над ней руки. Дарофеев внимательно следил за работой мастера.
В бытность свою учеником Разина, Игорь Сергеевич много раз имел возможность наблюдать за манипуляциями учителя. Что-то было понятно, что-то нет, но Дарофеев пытался перенять как можно больше.
– Да, – Сказал Разин. – Крепко ее обработали…
– Что еще надо делать?
– Не спеши, прикинуть надо.
У Виктора Анатольевича, как и у любого уважающего себя профессионала-биоэнергетика, были свои индивидуальные каналы получения информации. Некоторые из них были доступны Пономарю, и он ими пользовался, как, например, “Информаториумом”, другие мог использовать только Разин.
И сейчас Игорь Сергеевич видел, что его друг вышел на какой-то незнакомый спектр энергий. Это поле было плотным, если следовать общепринятой терминологии, грубым, но чувствовалась его весьма сложная организация.
– Ты где был? – Спросил Дарофеев после того, как Виктор Анатольевич открыл, наконец, глаза.
– А-а-а! Не бывал? – Разин поднял брови. – Это витальный план архетипического эфирного тела человека.
– Ага. – Сообразил Игорь Сергеевич. – Что же тебе там сказали?
– Дела неважнецкие…
– Я готов.
– Начну с тела. Первое, у нее начинается гепатит. Снадобья, которые ей давали, посадили печень. Они же подействовали на почки и головной мозг. В крови сейчас чрезвычайно высоко содержание дофамина. Это ведет к тахикардии и сумеречному сознанию. Матка находится в гипертонусе. Второе. Кора головного мозга заторможена гигантской стрессовой областью. Лишний дофамин поддерживает это положение. Если с этим не справиться – слабоумие на всю жизнь. Сейчас высшие нервные функции на уровне трехлетнего ребенка. Третье. Тонкие тела ты подклеил, но они все равно, как решето. И четвертое, это вопрос. Что за гадость ты напялил на себя и нее?
– Что, это вредно? – Всполошился Игорь Сергеевич. – Это блок защиты “черная дыра”. У этого, анонимщика, такой же…
– “Черная дыра”, говоришь… Круто… – Разин удивленно покачал головой. – Только эта штука создает что-то типа парникового эффекта.
– Не должна… – Дарофеев почесал затылок. – Я же ставил ее на конкретного человека…
– Видать плохо поставил. Или спектр защиты выбрал очень широкий.
– Правильно. Я ж до сих пор не знаю, кто он такой! Он сам под этой штукой спрятался! А проникать под нее я еще не научился… Ты, кстати, не мог бы чего-нибудь присоветовать?
– Я сам с таким сталкиваюсь только второй раз. Помнишь, я твоего недруга зондировал.
– Но ты же что-то там увидел!
– Ага. Кармические связи общего типа. Такое ты и сам мог бы рассмотреть. Но конкретики-то я не нашел. В общем так, я над этим помедитирую. Ты тоже. Потом сравним.
– Договорились. А теперь, что мне с женой делать?
– Идеально было бы сделать гемосорбцию. Кровь почистить.
– Это можно. В Кащенко есть у меня знакомый в наркологическом корпусе.
– Хорошо. Дальше. Ты работал по полям индивидуальных архетипов?
Игорь Сергеевич развел руками:
– Со скрипом.
– Операции на мозге проводил?
– Да.
– Гипнозу я сам тебя учил. Так что, давай действовать.
Работа в паре с Виктором Анатольевичем Дарофееву была приятна. Разин всегда брал на себя ведущую роль и Игорю Сергеевичу оставалось лишь следовать его указаниям. Такое положение дел, создавало иллюзию, что всю ответственность за происходящее берет на себя ведущий. Пономарь же брать на себя ответственность за пациентов не любил, хотя и признавал, что целитель это обязан делать.
– Начали. Сказал Разин. – Снхронизируем дыхание.
– Готово.
– Выходим. Что видишь?
