С трудом подавив гнев, Дарофеева резко сказала:
– Это было сделано насильно. И предупредите всех ваших подруг, чтобы ко мне с таким вопросом больше не подходили!
– Хорошо-хорошо… – Катя ошеломленно замахала руками. – Я ж не знала… Вы уж простите меня…
– Да. – Елизавете Игнатьевне показалось, что девушка после этого должна замолчать, но не тут то было.
– А я, вот, по собственной дури. – Кате отчаянно хотелось рассказать свою историю новому человеку и она уже не могла сдерживать этот порыв. – Я, понимаете, замуж вышла рано. Парень мой, Петя, и тогда был весь из себя видный. Только вся эта перестройка началась, границы открыли, ему и посоветовали съездить в Польшу.
Сначала Дарофеева без особого внимания слушала о поездках польских челночников, но потом, когда Петр стал директором фирмы, импортирующей продовольственные товары, втянулась.
Она даже стала задавать какие-то уточняющие вопросы.
– Банкеты каждый день. – Жаловалась Катя. – То с банкирами, то с фирмачами… Жуть. Каждый вечер напивалась как свинья. Друзья Пете говорили: ”Не спаивай жену. Любовницу заведи.” Но он не такой. Он меня любит. Он мне никогда не изменял. Так и пошло. Вечером напиваюсь. Утром похмеляюсь. Мрак.
– А если не пить?
– Не получается. Иногда такой стол закажут – одни водки да коньяки. Ни одной бутылочки “Колы”. А подруги этих деловых – водяру ведрами хлестать могут. Да и какие это подруги, так, проститутки на вечер. А Петю уважали за то, что он со мной ходил.
Если с женой – значит на него можно положиться.
– Да, если человек нравственный, он не обманет. – Вставила Дарофеева. – Вот мой муж – врач- экстрасенс.
– Неужели? А как фамилия?
– Дарофеев.
– Как же! Катя села на койке и развела руками:
– Высокий, такой, импозантный, с проседью. Уши у него еще такие… Мясистые… Я его много раз по телевизору видела. Вот мужчина, так мужчина!
– Да, Игорь такой. Но, что самое главное – честнее человека я не встречала.
Разговор прервался. В палату вошел Лев Семенович с несколькими женщинами в белых халатах. Он внимательно осмотрел Дарофееву, почмокал:
– Не кушали?
– Нет.
– Готовьтесь. Скоро приедет аппарат.
На этом обход закончился. Елизавета Игнатьевна окликнула соседку:
– Катя, о каком аппарате он говорил?
– Для очистки крови. Здоровая такая штука. В нее твоя кровь поступает, и чистится как-то. Там две трубочки. Одна из вены кровь забирает, по другой она возвращается.
– Кошмар…
– Это не больно. Мне тоже такую первые несколько дней ставили.
После этих слов дверь палаты широко раскрылась, и женщина в халате вкатила в нее тот самый прибор.
Как и говорила Катя, Дарофеевой ввели в вену иглу. По прозрачной трубочке в машину стала поступать кровь. От ее вида Елизавету Игнатьевну замутило. Сестра заметила, что пациентка побледнела:
– Не надо смотреть!..
Последовал еще один укол.
– Через час я приду. Ничего не трогать и, по возможности, не шевелиться.
Дарофеева почувствовала, как на места уколов прилепляют полоски пластыря. Послышались удаляющиеся шаги. Все стихло.
Елизавета Игнатьевна приоткрыла один глаз. Искоса посмотрела на трубки. Бордовая жидкость в них казалась неподвижной.
Прислушавшись к своим ощущениям, женщина не нашла ничего необычного. Разве что из второй иголки по телу расходился небольшой холодок.
– Как ты, Лиза? Ничего?
– Странно как-то.
– Ничего. Минут десять – и ты перестанешь обращать на это внимание. Давай поговорим…
Сейчас Дарофеева понимала, отвлечься ей действительно необходимо:
– Давай.
За неторопливой беседой время прошло незаметно. Из Елизаветы Игнатьевны вытащили иголки, увезли
