поэтому будем тебе доверять и проверять.
— Куда денешься от своего рока! — согласился с ним Виктор.
Чеботарев, связавшись по внутреннему телефону с дежурным по ГРУВД, через него вызвал к себе старшего инспектора ОУР майора милиции Малышева Виктора Петровича, которому поручил оформить соответствующий материал на Гончарова-Шмакова, передав весь имеющийся у него материал.
К себе домой Виктор возвратился в 16 часов. От долгого хождения он устал, к тому же перенервничал, не пообедал, поэтому не раздевшись, а лишь разувшись, лег отдыхать в зале на диване. Однако отдохнуть ему не удалось. Борода еще с вечера знал, куда пойдет утром Виктор, и, поставив стул около дивана, сел на него.
— Как прошел твой выход к «красным шапочкам»?
Виктор понял, что отдохнуть ему уже не удастся, если тесть так основательно подсел к нему.
— Терпимо, — односложно, с недовольством в голосе сообщил он, а потом, подумав, что Борода так просто от него не отстанет, добавил: — Обещали к послезавтрашнему дню ксиву дать, но опять берут под надзор, — сообщил он неприятную новость.
— От него, как от ярма, никуда не денешься, — пояснил Борода. — За опоздание не попало? — поинтересовался он.
— Пронесло! — успокоил его Виктор. — Вы же мое алиби подтвердите? — пошутил он, поднимаясь и присаживаясь на диване, поняв, что об отдыхе нечего и мечтать.
Закурив сигарету и сделав несколько затяжек, он предположил:
— Там Валет у себя дома сегодня, наверное, тоже занимается похождением.
— Конечно! — согласился с ним Борода.
— Будем у него долю выкупать? — поинтересовался Виктор, передавая просьбу Валета.
— Вообще мы в нем пока не нуждаемся, и можно отказаться, но он со своими 600 граммами может за милую душу легко засветиться, пока найдет толкового барыгу.
— Так будем покупать или нет? — подгоняя с ответом Бороду, спросил Виктор.
— Берем! — успокоил его Борода. — Более 90 штук мы за его долю не дадим.
— А не мало? — спросил Виктор.
— Если бы не было переоценки на золото, то он и половины этой суммы не получил бы. Сейчас в ломбарде неворованное золото принимается по 98 рублей за грамм, а мы за ворованное предлагаем больше.
— А вдруг он не согласится нам продавать? — вновь задал свой вопрос Виктор.
— Тогда мы ему не няньки, и пускай рискует и головой, и добычей. Может оказаться на помойке без головы и козырного интереса, — предупредил Борода. — Так и передай ему мои слова.
Виктору жалко было отмежевываться от Валета, но личный интерес в нем победил.
— Ты учти, мы с него ничего не требуем за освобождение, а оно нам обошлось в хорошую копеечку, — напомнил Борода.
— Не вздумай об этих деньгах ему напоминать, — попросил Бороду Виктор.
— Он не маленький, сам должен помнить и о них со мной поговорить, — нравоучительно заметил Борода.
— Если бы я в столице не отхватил куш, то, конечно, мы с него свои расходы истребовали бы, а так, давай простим.
— Как хочешь, бабки твои, но ему все же скажи о твоей доброте, пускай помнит о ней, может быть, когда еще придется ее отработать нам. Обрати внимание, у нас очень много бабок уходит из кубышки на разные благотворительные цели. Пора ее закупорить.
— Думаешь, мне их не жалко? Но пара корешей, которые тебя не подводили в жизни, тоже чего-то стоят, — глубоко вздохнув и выдохнув, заметил Виктор.
Поднявшаяся по винтовой лестнице на второй этаж Полина Геннадиевна поинтересовалась:
— Вы обедать думаете?
Виктор посмотрел на наручные часы, которые показывали уже 17 часов, сказал:
— Жрать, конечно, охота, но может быть, Альбину подождем?
— Она работу заканчивает в 18, а твои партизаны скоро мне все кастрюли перевернут, — шуткой напомнила она ему о сыновьях.
— Против такого козырного довода нечего возразить, — поднимаясь с дивана, согласился Виктор с ее предложением.
Глава 42
Как-то Душман днем зашел в ресторан пообедать. Он сел за столик знакомого официанта, который быстро выполнил его заказ.
Занятый обедом, Душман не заметил, как сзади к нему подошел Алик, главарь одной из кавказских группировок, неплохо приспособившийся к каменным джунглям большого города, имевший своих «коров», подаивая которых неплохо держался на плаву.
— Мне надо с тобой обговорить одно дело.
Вытерев рот салфеткой и окинув зал взглядом, Душман через два столика от себя увидел компанию из пяти человек, тоже кавказской национальности. Они заинтересованно смотрели в его сторону.
Поймав его взгляд, Алик пояснил:
— Мы тоже сюда заскочили пообедать и случайно встретили тебя.
— У меня с тобой общих дел не было, нам не о чем говорить, — не скрывая недовольства, сказал Душман.
Заловить его одного капеллой в ресторане и предлагать поговорить по душам было вызовом, которому он не должен был поддаваться.
— Я тебя прошу не отказываться от разговора, — цинично скривив рот и покивав головой из стороны в сторону, продолжал настаивать Алик, всем своим видом говоря: «Чего ломаешься? Все равно будет по- моему».
— Твой разговор со мной такой срочный, что ты мне не дашь пообедать? — с глубоким смыслом задал вопрос Душман, считая, что если от Алика последует категорический ответ, значит, он и его компания настроены к нему агрессивно, если последует положительный ответ, то противники настроены на мирный исход беседы.
— Мы не спешим, подождем, — снисходительно ответил Алик. — Тем более сами тоже жрать хотим.
Алик ушел к своему столику. Когда Душман пообедал, к нему подошел официант получить плату. Отдавая ее, Душман сказал:
— Там на улице стоит «тойота» 47–15, скажи водителю, что Алик вынуждает меня поговорить с ним.
— Сделаем! — очаровательно улыбнувшись и плебейски изогнувшись, пропел официант.
Увидев, что Душман освободился, Алик подсел к столику Душмана.
— Послушай, дорогой! Ты обидел очень хороших людей, — начал «ласковую» беседу Алик.
— Если я кого и обидел, то перед тобой держать ответ не собираюсь, а мазу за других тянуть — опасная вещь, — поигрывая желваками, зло бросил Душман.
Душман сказал истину, которая в преступном мире была законом. Такой закон давал право попрать человека с огромным авторитетом и могуществом, чего Душман за Аликом не видел.
«Алик в ресторане со своей кодлой не посмеют устроить байрам, кроме всего, у меня за поясом есть дура, но лишний раз засвечиваться с нею не хочется», — подумал Душман.
Опять недовольно покивав головой, Алик произнес:
— Еще не выслушал меня, а сердишься.
— Чего ты от меня хочешь?
— Вот это разговор настоящих мужчин, — безо всякого повода для оптимизма подхватил Алик. —
