в лесу, верилось с трудом. Другое дело, если Цьев с его непредсказуемым характером почуял неладное и, вернувшись назад, попал в руки людей сам…
Кшан закрыл лицо ладонями и зашептал молитвы. Он просил духов стихий и великую реку защитить Цьева. Духи уже не могли спасти самого Кшана. Даже, если бы захотели. И Нерш уже сделал для него все, что мог.
Теперь молись не молись, а шанс оставался только один — пробираться в человеческую деревню, в тот единственный дом, где ни Кшану, ни другому из его сородичей никогда не откажут в помощи…
Опираясь на руки, он медленно сел и поджал ноги, чтобы вставать было удобнее. Стало уже совсем темно. И странные порывы ветра до сих пор время от времени принимались трепать высокую траву на лугу.
Кшан провел рукой по волосам. Спутанные, мокрые от пота, перепачканные… И руки не поднимаются, как следует, чтобы заплести их хотя бы в самую простую корону… Кшан попробовал выплести на виске мягкий жгутик в два сложения, но невыносимо зажглась в боку боль, и руки бессильно упали. Нет! Ничего не выйдет!
Сколько же времени он тащился сюда из леса? Час? Нет, наверное, дольше. Облизывая сухие губы, Кшан с горькой усмешкой подумал о том, как быстро из молодого парня, полного сил, он превратился в жалкую, совершенно обессилевшую развалину…
Он хотел встать на колени, но сильное головокружение заставило его снова опуститься на землю. Кровь вытекала из глубокой раны в боку уже не так обильно, но Кшан знал, что сам остановить ее не сможет. Потеряно ее уже столько, что теперь невозможно будет обойтись без помощи.
Он лежал, глядя в ночное небо немигающими глазами. Ему захотелось остаться здесь, в густой, еще свежей, сочной траве, и успокоить, задурманить себя, чтобы не чувствовать приближения смерти. Уж так хорошо было здесь, на опушке леса… Даже острая боль, казалось, меньше беспокоила его, как только он поднимал глаза к небу.
Но он снова с грустью подумал о том, что наплевать на себя было бы верхом легкомыслия и неблагодарности. Где-то рядом Цьев ждет его… Не столько ради себя, сколько ради него, надо было держаться.
Собрав силы, он встал на колени и прижал ладонь к ране. Но кровь стекала вниз лениво, и ему не удалось ничего набрать в пригоршню… Он только вымазал ладонь в липкой теплой буро-красной жидкости. Вздохнув, Кшан тщательно облизал ладонь и сглотнул кровавую слюну. Но этого было мало, безнадежно мало, чтобы придать себе сил… Может быть, прокусить себе руку и пососать немного? Нет, это бессмысленно: простой перекачкой остатков собственной крови из своих вен в свой же желудок никак себе не поможешь.
Он встал на ноги. Ветер уже почти утих, напоследок слегка разметав его перепачканную и изорванную одежду. Короткая, по пояс, холщевая куртка без застежки надулась парусом на спине. Кшан бросил взгляд на свои босые ноги и сбитые в кровь колени: тонкие узкие шерстяные брюки не выдержали многочисленных падений и протерлись на коленях… Это все пустяки. О, великий Нерш, какие это пустяки в сравнении с тем, что случилось…
Кшан еще раз коснулся раны и немного оттянул от нее набухшую ткань майки. Задержав дыхание, он шагнул вперед, но оступился и упал снова.
Нет, так не пойдет… Если не идти, хотя бы проползти немного. Ведь недалеко же.
Сейчас он поползет в деревню, оставляя за собой кровавый след, по которому за ним придут люди… Этого нельзя допустить, иначе Кшан не только найдет свою смерть, но и подставит под удар верного друга. Значит, силы нужно вернуть немедленно. Через боль, через муку. Вернуть хоть немного сил. Ну и что, если это только что не получилось?.. Надо пробовать еще раз. Нерш велик и милостив, он опять поможет…
Запрокинувшись на спину, Кшан вскинул руки к голове. Онемевшие, плохо гнущиеся пальцы потянули прядку слипшихся волос. Закусив губы, чтобы удержать рвущийся наружу стон, Кшан принялся выплетать Жгут силы. От боли перед глазами заплясали аляповатые разноцветные пятна, но чем ближе к концу пряди двигались похолодевшие пальцы Кшана, тем все заметнее ощущался долгожданный прилив сил.
Завязав узелочек на конце Жгута, Кшан выхватил еще одну прядь волос и принялся за второй Жгут… Этого хватит минут на десять, чтобы пройти до спасительного дома и, крепко зажимая в это время рану, не оставлять следов…
Руки Кшана двигались к концу второго Жгута все быстрее, несмотря на изнуряющую боль… Да, после такой пытки даже сложная корона не поможет, но главное — выиграть у смерти немного времени именно сейчас…
Кшан медленно сел. Неловко сработанные жгуты торчали в разные стороны и напоминали, наверное, первые самостоятельные попытки малышей… Но зато Кшан твердо прижал руку к ране и, скрипнув зубами, встал на ноги.
С трудом выпутывая босые ноги из высокой и очень густой травы, он нетвердо пошел вдоль тропы. Через полсотни шагов вновь обретенных сил не хватило, и Кшан соскользнул вниз, обдирая спиной бересту с березы. Отняв ладонь от раны, он с отчаянием смотрел, как кровь снова проливается на землю. Послав проклятия своим мучителям, Кшан снова притиснул ладонь к боку.
Встав на колени, он медленно пополз к деревне, время от времени все-таки поднимаясь почти в полный рост и делая несколько шагов. Рану теперь он зажимал сильно, и как ему казалось, весьма надежно. Он уже даже не чувствовал, как время от времени между пальцами его онемевшей от напряжения ладони вытекают и капают на траву темно-красные капельки, едва заметно помечая его путь…
Глава 2. Четырнадцатое июня. К полуночи. Лида
Автомобиль плавно покачивало. Вжавшись в сидение, Лида всем телом ощущала каждое движение, каждый легкий толчок. Выключив плейер, она закрыла глаза и постепенно слегка задремала. Лида никогда прежде не думала, что можно так устать от езды на автомобиле в качестве пассажира. Но вот подходили к концу долгие часы путешествия, а Лида уже не могла больше бороться с усталостью. Полулежать с закрытыми глазами, откинувшись на сидении, оказалось куда приятнее, чем пялиться на ночное шоссе. Никогда Лида не стремилась иметь автомобиль, и как выяснилось, очень правильно делала.
Вот бы поспать под этот ровный гул двигателя… Но непривычная обстановка и слегка затекшие мышцы этому не способствовали. Нормально уснуть Лиде так и не довелось, но в то же время она по- настоящему наслаждалась возможностью немного посидеть в тишине и покое.
Очень необычным казалось ей то, что позади не слышно такой привычной и такой невыносимо надоедливой болтовни сына. Он тоже почему-то никогда не спал на ходу, переносил автомобильную качку хорошо, и поэтому, когда его брали с собой, трещал без умолку так, что о радио можно было забыть навсегда… Но сейчас в салоне автомобиля было, действительно, странно и непривычно тихо.
Громкий щелчок в наушниках и…
— … джи-и-и-и-зу-у-ус ту э ча-а-айлд… — застонал Джордж Майкл на всю катушку прямо Лиде в уши. Она резко выпрямилась, поспешно щелкнула кнопкой плейера и уставилась в насмешливые и ласковые темные глаза водителя:
— Сережка, ты с ума сошел! — гневно возмутилась она. — Заикой сделаешь! Что у тебя за шутки дурацкие?!
— Ты уже почти час спишь, как ангел. Я долго смотрел и любовался. Но оказалось, что мне не под силу вести машину под гнетом такого соблазна! — рассмеялся Сергей, отворачиваясь на дорогу.
— Да не сплю я, — проворчала Лида и уселась поудобнее. — Не получается.
— Устала? — заботливо спросил Сережа. — Тогда извини, что немного пошумел… Замучал я тебя этой дорогой…
— Ничего страшного. Это с непривычки, — Лида притворилась вежливой. Ты вот весь день на шоссе смотришь, а выглядишь весьма бодро…
Сергей пошевелился, перемещая по рулю свои большие ладони, на которых от напряжения долгой дороги уже вздулись синие вены, и покачал головой:
