— Тогда почему вы подвергаете себя опасности здесь, а не пытаетесь избегать людей? Ушли бы в заповедник…
— А зачем это нам уходить со своей земли? — вдруг прищурился Шеп и сжал кулаки.
— Со своей? — переспросила Лида.
— Это — наша земля, Лида, — уверенно сказал Шеп. — Только сейчас это звучит смешно. Но многочисленные племена леших и прочих детей Нерша жили здесь веками, и люди не принимались так рьяно за их истребление, пока окончательно не поселились здесь. Правда, это было во времена, которые теперь считаются языческими. Сами люди предпочли забыть об этом. А с приходом в эти места хорошо развитых человеческих религий мы стали неким полусказочным проклятьем. Вот вы, Лида, верили в леших?
— Нет, пожалуй…
— Правильно. Кому захочется всерьез верить в существование таких противных нечистиков, о которых вы мне тут поминали? Роль наша в человеческом сознании крайне незавидная. Там мы действительно бываем и лохматыми, и грязными, и зловредными. Если кто-то с нами встречается, мы оказываемся зелеными или синими, и размерами от кошки до козы — это в зависимости от количества выпитого. Иногда мы заманиваем людей в непролазные чащи и болота или подстраиваем разные мелкие и крупные пакости… А кто-то и вовсе безоговорочно причисляет нас к исчадьям ада.
Шеп говорил это с улыбкой, но голос его звучал суховато. Видя, что Лида внимательно его слушает, он уверенно сказал:
— Но мы никогда не кипятили серу в котлах и не подливали масло на сковороды в адской кухне. И дороги в преисподнюю никогда не знали и не знаем. Мы прекрасно помним о нашем очень давнем прошлом. Мы лесные жители. Мы земное племя. И еще не хватало нам уходить со своей земли… Заповедник — это же крошечный пятачок вокруг истока Нерша… Если мы уйдем туда, мы потеряем долину Нерша навсегда.
— Так что лучше, умереть здесь, чем жить в заповеднике? — осторожно спросила Лида. — Похоже, недостаточно сильно вы хотите выжить, если считаете необходимым оставаться здесь вопреки серьезной угрозе!
Шеп не ответил. Он ступил на тропинку, ведущую в лес и молча пошел впереди. Если он все-таки обиделся, а так оно, скорее всего, и было, Лида уже не надеялась, что он снова заговорит с ней с прежней откровенностью.
Глава 9. Пятнадцатое июня. К вечеру. Валентин
В последнем известном Валентину убежище Шепа Мироши тоже не было.
Да Валентин уже заранее знал, что сына там нет. Просто идти больше было некуда.
Ни Цьев, ни тем более сам Валентин не знали всех существующих убежищ Шепа так, как знал их Мироша. Да и лес мальчик знал отлично. Валентин не сомневался, что не будь поблизости ненавистной банды, мальчик был бы невредим даже, если бы ему пришлось заночевать в лесу на голой земле. Прежде, если случалась какая необходимость, Валентин провожал сына в крайнем случае до опушки леса, а дальше мальчик был уже в своей стихии, и за него можно было не волноваться. Несколько раз Мрон попадал в ямы, но благодаря урокам Хранителя ему всегда удавалось уберечься от травм, да и кто-нибудь из леших, как правило, был поблизости. Теперь же ситуация была иная. Мальчик шел не в родное Логово, а должен был искать Шепа, который настолько проворно и непредсказуемо вел себя в лесу, что мало кому удавалось быстро разыскать его. Особенно, когда Хранитель уходил из Логова на несколько дней. А уж совсем трудны и опасны были такие поиски в непосредственной близости от деревни.
Конечно, посылая мальчика ночью одного в лес, Валентин думал обо всем этом, и об опасности тоже…
Кшан не был настолько близок Валентину, как, например, Шеп. Но это было совсем не важно. Валентин пришел в отчаяние от одной мысли, что они могут потерять Кшана, и предпринял все, что было в его силах, чтобы помочь другу так, как было принято помогать у леших. А значит, самому пришлось идти за лунной травой, а мальчика отправлять в лес. И вот теперь…
Изо всех сил стараясь не потерять самообладания в присутствии Цьева, Валентин принимался за различные глупые отвлекающие маневры: вспоминал въедливые песенки, пытался считать прыгающих через плетень баранов… Но всякий раз, стоило лишь ему отвлечься, как легкие, еле слышные шаги Цьева, мастерски умеющего почти бесшумно бродить по лесу, начинали казаться ему шагами сына. Но видя рядом с собой вместо худенького темноглазого мальчика взбудораженного поисками юного лешонка, Валентин терял контроль над собой. А встречаться с сочувственным взглядом Цьева было и вовсе невыносимо.
— А он не мог направиться в Логово? — спросил Цьев после того, как они осмотрели последнее убежище.
— Если бы он так сделал, я был бы счастлив, — буркнул Валентин. — Но я велел ему искать Шепа. От этого тогда зависела жизнь Кшана, и я уверен, что Мироша не пошел в Логово… Ты же знаешь, какой он совестливый: если он знает, что от него что-то зависит, он ни за что не отступит.
— Но сам-то Шеп мог пойти домой! — возразил Цьев. — Вдруг Шеп так и сделал? Что тогда?
— Конечно, мог, но вряд ли. Он должен был завтра придти за Мирошей, а до того собирался поискать что-то в полях… — отозвался Валентин и замолчал.
Что толку было строить предположения? Все пошло насмарку. Кшан попался под кол, и, конечно, он в этом не виноват… Брат приехал раньше оговоренного срока. И это не было таким уж серьезным проступком, ведь не знал же Сергей, что тут творится… Но и то, и другое обрушило такую привычную, такую устоявшуюся жизнь. И Валентин понял, что вряд ли простит судьбе такой поворот.
— Куда теперь, а, Валя? — тоскливо спросил Цьев. На его лице было написано нетерпение. Парню хотелось немедленно вернуться к раненому. Это Валентин прекрасно понимал. Он знал Цьева давным-давно и был по-особому привязан к нему. Немного ненормальный после перенесенной в детстве трагедии, Цьев был дорог друзьям. Его продолжали неназойливо оберегать, и никто не решался воспитывать его по- настоящему. Вот и вырос парень ужасно своевольным и совершенно без тормозов. Валентин давно уже взвешивал каждое слово в разговоре с Цьевом. Но сейчас у него не было никакого желания подстраиваться под взрывной характер лешонка.
— Пойдем обратно, но той же дорогой, через все убежища, — отрезал Валентин.
— Но это займет еще три часа! — возмутился Цьев. Так и есть, ему не терпелось увидеть Кшана.
— Если ты торопишься, можешь идти вперед, я найду дорогу сам, — пожал плечами Валентин.
— Ну да, найдешь, как же! — раздраженно фыркнул Цьев. — Как не крути, ты все-таки ничегошеньки не смыслишь в лесе. Почти как десять лет назад…
— Неужели? — слегка обиделся Валентин. — Мне кажется, я никогда уже не заплутаю здесь.
— Не заплутаешь, ага… А кого на той неделе полотнянка цапнула? Уж не меня ли?
— Ну, допустим, меня, — нехотя подтвердил Валентин.
— И это в который уже раз? — продолжал издеваться Цьев. И Валентину нечего было возразить.
С ядовитыми змеями он «сроднился», и именно из-за них его жизнь перевернулась. Шагая рядом со своим юным другом обратным маршрутом, Валентин невольно погрузился в воспоминания о том, что произошло с ним десять лет назад…
… Он шел налегке. Только складной нож в кармане. Но, забравшись далеко в лес и пройдя довольно долгий путь, начал уставать. Большой овраг остался далеко позади, и Валька, не свернув к реке вовремя, теперь никак не мог сообразить, в какой стороне Нерш. Здесь за оврагом лес был какой-то странный. Валька ожидал увидеть дремучую, сырую чащу, канавы с поганками, подгнившую прошлогоднюю листву и заячий помет. Но, хотя такие места тоже попались ему, в большинстве своем лес состоял из разогретых солнцем взгорков, густого орешника и затененного высокими соснами черничника… На удивление светлое и тихое место.
В детстве Валька часто бегал с братом в лес по грибы да по ягоды, но никогда не переходил через большой овраг. Это было запрещено. И, как понял теперь Валентин, было запрещено совершенно напрасно.
