найти. Ну а некоторые бедолаги зачем-то полезли в город, за смертью своей… Уцелели единицы и каким-то чудом приспособились. Сейчас нас всего восемь семей… У нас нет хранителей, потому что мы не род. Мы просто объединились, чтобы не пропасть… Даже отыскать друг друга в большом городе было тяжело и опасно. Но мы встретились, и нам удается держать все в тайне. А теперь мы ищем себе подобных повсюду, потому что знаем, что иначе нас, как биологический вид, ждет вырождение… Если мы не найдем ничего в ближайшее время, уже нынешнее поколение может стать последним…
Валентину подумалось, что этот городской лешак непременно нашел бы общий язык с Шепом, потому что умному и толковому Хранителю не пришло бы в голову отвергнуть родича, пусть и столь дальнего.
— Где Омск, и где мы… — присвистнул Валентин. — Как же ты вышел на здешнее племя?
— Шел на слухи и страшные легенды, то есть практически на ощупь.
— Долго?
— С тех пор, как я услышал первый пьяный рассказ какого-то ханыги о том, что где-то недалеко от Твери живут рогатые вампиры, прошло лет семь.
— Семь? Ничего себе!
— Ничего не поделаешь, работа у меня такая. Нас в общине несколько, тех, кто всю жизнь ищет… И мой старший брат, и младшая сестра всю жизнь на колесах. Брат — известный артист, старается нарочно много ездить с гастролями, и везде слушает и ищет. Сестра — геолог, и она, кажется, нащупала ниточку где-то в глуши на Дальнем Востоке. А я много лет был преуспевающим спортсменом-многоборцем, и вдоволь поколесил по свету. Среди товарищей по команде я прослыл собирателем страшных сказок и суеверий всех времен и народов… — Василий замолчал, потряс рукой. Валентин заметил, что кожа вокруг ногтей лешего вспухла и покраснела.
— Что у тебя с рукой? — удивился он.
— То, что я тебе демонстрировал — настоящая экзотика для городских леших. Мы не только не пользуемся ногтями для тех целей, для которых ими пользуются здешние лешие, но с раннего детства родители добиваются того, чтобы ребенок никогда не выдвигал ногти. Некоторые дети до тех пор, пока их не посвящают в тайну их происхождения, даже не подозревают о том, что их ногти подвижны… Ногтевой валик прирастает к роговой пластинке. Я вот только что сорвал эту приросшую кожу, и теперь только через несколько дней эта опухоль уляжется… — пояснил Василий.
— Но… Твои ногти в спокойном состоянии выглядят так, словно они человеческие!
Василий улыбнулся:
— Нам не спрятать ногти. Можем только выдвинуть… Может быть, это порождение длительной привычки быть неотличимыми от людей… Небольшая мутация, так сказать.
Договорив, Василий достал из кармана сигарету и закурил. В ответ на удивленный взгляд, он усмехнулся:
— Не забывай, я городской леший, и мне присущи все пороки урбанизации, от которых здешние лешие еще почему-то смогли уберечься.
— Но как же ваши предки уцелели в городе? Разве на вас не было охоты?
— Представь себе, не было. Рожки и хвостики младенцев были признаны рудиментами, изредка присущими человеку… Ногти удается скрывать. Уши у нас почему-то всегда были совершенно человеческие… Мои родители каким-то чудом отыскали друг друга, я нашел себе жену уже в общине, но вот мои дети теперь не могут найти себе пару… Я их совсем не вижу, я все время один, вдали от дома. А они уже взрослые парни, двадцать и восемнадцать лет… У других семей общины есть девочки, но они еще очень малы… Поверь мне, Варзанов, уцелеть — это проблема не только для леших Тверских лесов.
— Охотно верю, — кивнул Валентин. — Все это, конечно, интересно, но тебе, действительно, надо встретиться с Шепом… Он будет рад тебе, я уверен. Сегодня же я поговорю с Шепом в Логове, и он непременно захочет с тобой увидеться…
— В Логове? Да видишь ли… — Василий замялся. — Где, ты думаешь, сейчас Пряжкин?
— Да пес его знает! — злобно бросил Валентин.
— Почему же, я тоже знаю. Он отправился громить Логово.
— Что? — Валентин не поверил своим ушам. — Ты… Ты так спокойно сообщаешь об этом? Да как ты вообще допустил это?! Да какой же ты после всего этого лешак?!
Валентин сорвался с места, но Василий проворно преградил ему путь:
— Не думай, что мне это легко далось, — горько сказал он.
— Да что ты говоришь?! — выдохнул Валентин. — Ну и мерзавец же ты! Чем рассказывать байки о тяжелой жизни леших Омска, ты бы лучше сразу сказал мне о Пряжкине!! Да почему же ты такая сволочь?!
У Василия мелко задрожали губы:
— Я поклялся общине, что сделаю все для того, чтобы найти леших, связаться с ними и установить контакты. Если не получится здесь — что ж, я буду искать снова. Поеду в Хабаровск помогать сестре… Я не имею права ставить под угрозу свою жизнь, потому что на меня надеются полсотни членов общины. Мне с детства вдолбили, что каждый найденный контакт — шанс на выживание вида, а каждый пустой подвиг — шаг к гибели!..
Он замолчал, сжался и стал выглядеть совсем несчастным.
Но Валентин вместо жалости и сочувствия ощутил только резкую антипатию к притихшему лешаку. Какая удобная позиция для того, чтобы щадить свою совесть!
— Очень благородно! — не выдержав, вскипел Валентин. — А там, между прочим беззащитные детишки и молоденькие девушки, которые могли бы стать невестами твоим сыновьям! И может быть, в эту минуту Пряжкин расстреливает их! Ты молодец, горожанин! Какой же ты благоразумный парень!
Валентин бросился к выходу из подвала.
— Варзанов, подожди! — окликнул его Василий. — Я ведь твой нож нашел! Возьми его, пригодится!
Скорее всего, он был прав: нож не был бы лишним. Но для разумных поступков Валентин сегодня явно не годился.
— Оставь нож себе, Штирлиц недорезанный! — гаркнул Валентин, вырываясь на двор усадьбы.
Там по-прежнему не было ни души, но совсем близко, где-то на деревенской улице выла многоголосая пожарная сирена. Но не желая встречаться с кем бы то ни было, Валентин устремился в лес, молясь, чтобы Шеп с Мирошей подольше задержались в убежище и не пришли в Логово прямо в руки убийцам…
Там ведь назначена была общая встреча, там должны ждать Сережа со своей подругой, там должны быть все, кого Валентин любил. Не ожидал Валентин, что уже после того, как все вроде бы закончилось, цена Мирошкиной жизни может так резко подпрыгнуть… И неужели все-таки придется платить?
Глава 22. Семнадцатое июня. Вечер. Кшан
— Ты как? Наверное, тебе передохнуть надо? — тревожно сказал Шеп, пристально глядя на друга.
Кшан покачал головой:
— Я не устал. Я же долго спал и чувствую, что еще могу идти. Вот, может быть, Мрон…
Но мальчик поднял голову и посмотрел на Шепа:
— Я совсем не устал. Это правда, Хранитель.
Малыш, может быть, и не храбрился. Проснувшись в убежище, он сразу же встал на ноги. И выглядел он совсем неплохо, только, не найдя в убежище Валентина, он сильно расстроился и даже всплакнул в уголке. Шепу пришлось произнести страшную торжественную клятву в том, что Валя в безопасности, чтобы к ребенку вернулось спокойствие. И мальчик принялся терпеливо ждать, когда же, наконец, они пойдут в Логово и встретятся там с Валентином. Едва только Шеп скомандовал собираться в путь, малыш охотно бросился одеваться. Правда, одеть привычные холщевые брючки он не смог: прикосновение ткани к нехорошей ране на пояснице было еще очень болезненным. Поэтому Шеп обрядил ребенка в длинную рубаху, и теперь взъерошенный лешонок был похож на девочку. Привычные к лесу босые ножки Мрона
