— Сиди смирно, малыш, или я ненароком придавлю тебя… — прохрипел мужчина в подтверждении Родькиных мыслей. — Не делай себе хуже..
Сильная судорога встряхнула тело мужчины. Лицо и шея из мертвеннобледных стали ярко багровыми, глаза словно всплыли, заплескались уже не в глубине, а на поверхности черных ям… Обеими руками незнакомец вцепился в воротник своего свитера и дернул его вниз. Прочный добротный трикотах промышленной вязки с треском порвался. Раздирая ткань на груди и расцарапывая в кровь кожу, мужчина корчился на полу, бился головой о паркет, стонал, хрипел…
Родька оцепенел, не чувствуя уже ни страха, ни удивления. Он больше не сомневался, что приступ закончится превращением этого изможденного странной болезнью маньяка в тошнотворное чудовище, которое просто разорвет мальчишку на части… Родька и времени счет потерял, не видя и не слыша ничего, кроме отекшего посиневшего от удушья лица и хрипло каркающего голоса.
— Дай руку, — прохрипел незнакомец и протянул Родьке трясущуюся ладонь с окровавленными ногтями. — Дай мне руку!..
Родька плохо понимал, что еще надо от него мучителю.
— Дай руку или придавлю!.. — мужчина сунул ему ладонь.
Родька машинально подал руку, и незнакомец сжал ее.
И нестерпимая боль электрическим разрядом пробежала от кисти к плечу и ударила мальчика в самое сердце, заставляя прогнуться, запрокинуть голову, задохнуться… От ужаса Родька не сразу смог закричать. Новый прилив странной, острой, грызущей боли с силой бросил его на пол, разбив лицо…
Все, чего Родька желал, это вырваться из капкана. Чтобы не было так больно! Никогда за свою короткую жизнь он не испытывал такого ужаса и такой сильной боли! Он отчаянно рыдал, дергая рукой в слабых попытках вырваться из мощной ладони, через которую пришла такая нестерпимая боль…
Даже когда боль внезапно отпустила его, он долго не мог заставить себя успокоиться. Преодолевая судороги и ломоту в груди, Родька приподнял голову, осторожно встал на колени, взглянул на лежащего рядом мужчину и в ужасе отвернулся. Желудок словно оборвался, похолодел, противно запульсировал…
Вот он и мертвец. Мертвее мертвого, и не просто рядом. Мертвец крепко держал его за руку.
Незнакомец лежал, широко раскинув ноги, прижимая свободную руку к изодранной груди. Его безволосая грудь сочилась кровью: умирающий немного не докопался до собственного сердца. Все еще синее раздувшееся лицо было таким страшным! К тому же мертвец стал совершенно неузнаваем, и если бы Родька не был уверен, что все это время похититель не выпускал его руку, он счел бы, что рядом лежит труп совсем другого человека…
Родька несмело дернул руку на себя.
Мертвец не отпускал его.
Мальчик закрыл глаза, горячо взмолился про себя, чтобы все это исчезло куда-нибудь, испарилось, оказалось сном…
Но его обессилевшая рука по-прежнему лежала в мертвой ладони. И мальчик просто не знал, что ему делать. Плакать, кричать и звать на помощь он больше не мог.
Какой-то шорох донесся до Родькиных ушей. Мальчик вскинул голову и сначала не поверил своим глазам. В дверях комнаты застыл темноволосый, давно нестриженнный парнишка в джинсовых шортах и старенькой школьной куртке без рукавов. Расширенными от изумления глазами он разглядывал диковенное зрелище.
Если бы сейчас прямо здесь появились Тимур со всей своей командой, Штирлиц, родной отец и ангел с крылышками вместе взятые, и то Родька не испытал бы такого громадного облегчения. Едва узнав Егора, Родька понял, что теперь-то и вправду все закончилось, даже несмотря на страшный труп рядом.
Несколько секунд брат внимательно оглядывал комнату, потом отступил на пару шагов, повертел головой в коридоре, присмотрелся, прислушался и снова встал в дверях.
— Родька! — Егор судорожно сглотнул, покосился на мертвеца и растерянно уточнил громким срывающимся шепотом: — Ты во что тут влип, придурок?!
— Егорка, помоги мне! — прошептал Родька, чувствуя, что никак не может сам высвободить руку.
— Да брось ты дурить! — возмутился Егор. — Бежим отсюда, пока никто не пришел!
— Я не могу! — взмолился Родька. — Он держит меня!
Егор как-то неловко, боком задев за косяк, двинулся в комнату. Он не сводил глаз с трупа, и на его лице застыло крайнее отвращение. Присев рядом с братом, Егор кивнул на тело:
— Что это с ним такое, а, Родька?
— Вроде умер…
— Иди ты!.. — пробормотал Егор, побледнел, и отдернул уже протянутую руку.
— Помоги мне! — вскрикнул Родька, испугавшись вдруг, что брат струсит и удерет из квартиры.
— Господи, да не ори же ты, идиот! — Егор облизал губы, страдальчески нахмурился, но снова протянул руку и на удивление просто разжал мертвые пальцы.
Освобожденный наконец Родька поспешно схватил брата за руку:
— Бежим отсюда!
Егору не надо было повторять дважды. Он вскочил, потащил Родьку за собой прочь из страшной квартиры.
Братья выбежали на лестницу, Егор сразу рванулся вниз. Родька хотел последовать за ним, но оказавшись на первой ступеньке, понял, что ноги не слушаются. Едва успев ухватиться за перила, он осел на холодные ступени.
Егор оглянулся, бросился назад.
— Ты что? Идти не можешь? Что с тобой?
Ноги и руки Родьки сделались теплыми и невесомыми. Про такое состояние говорят: страх выходит. То ли не веря еще в свое избавление, то ли чувствуя за спиной мертвеца, Родька не мог произнести ни слова. От собственного бессилья он тихо и жалобно заплакал.
— Родька, да что ты?! Может позвать кого-нибудь? — испугался Егор.
Он стоял ступенькой ниже, неловко гладил плачущего брата по плечу и с тревогой озирался по сторонам.
— Пожалуйста, пойдем отсюда! — Егор присел, пытаясь взглянуть Родьке в лицо. — Слышишь меня? Пожалуйста, пойдем…
Родька уткнулся в колени, пытаясь успокоиться.
— Черт тебя возьми, Родька! — закричал Егор тоже со слезами в голосе. — Да очнись же!
Где-то совсем рядом, похоже, что на площадке второго этажа, лязгнул замок, и с легким скрипом отворилась дверь какой-то квартиры.
И Егор, больше не пытаясь уговорить брата, изо всех своих сил рванул Родьку вниз, стаскивая его с верхней ступени. Падая, Егор ушиб колено, но это только вернуло его к действительности. Поспешно встав на ноги, Родька побежал туда, куда его настойчиво тянул Егорка.
Не оглядываясь назад, близнецы помчались по тихой улице, застроенной панельными хрущевками.
Пробежав пару кварталов, мальчишки сбавили темп и пошли шагом, восстанавливая дыхание.
— Как ты? — пробормотал Егор.
— Ничего, — отозвался Родька. — Слушай, а ты как там оказался?!
— Я в окно видел вас с Пашкой, увидел и как ты к этому мужику в машину садишься… — Егор повертел пальцем у виска. — Совсем ты чокнулся, да?
Ответить Родьке было нечего.
— Выскочил я вниз, Пашка сказал, что ты вроде как собрался ему дорогу к стадиону показывать… — продолжал Егор. — Ну, значит, думаю, надо тебя искать, не то беда будет… Побежал к стадиону. Знаешь, сколько пробегал? Да считай, полдня. Устал, жрать охота… Думал, найду тебя — вздую, как следует… Стал каждую улицу вокруг стадиона обходить туда-сюда. Увидел у дома машину, на ту самую похожую. По подъездам пошарил. Смотрю, на первом этаже дверь не заперта, только прикрыта, а внутри стонет кто-то. Страху натерпелся, до сих пор сердце прыгает… И что тебя, дурака, угораздило так влипнуть?
