полюбила бы его, ведь так? Твой муж не только не отказывается от вас, он звонит без конца и зовёт вас к себе. Если ты не захочешь принять его приглашение, тем самым, лишив дочку права жить с обоими родителями, ты обездолишь ребёнка! Каждому ребёнку непременно нужен отец! Это придумано не нами. Так устроен мир, и в семье отец и мать дают ребёнку каждый своё, и только в совместном браке, только будучи любимым и отцом, и матерью, ребёнок может вырасти полноценным человеком!
— Да мама, я всё понимаю, но он ведь уехал, считай, бросил нас, а теперь звонит. Ему-то, конечно, хорошо, он дома, все его родные у него под носом, а я… я там чужая, одна, совершенно одна, понимаешь? Как вспомню недружелюбный холодный взгляд свекрови… их пищу, вкуса которой от перца не чувствуешь…
— Детка, мне непросто говорить тебе эти слова, но… знаешь… везде люди живут! Если они там выживают, то и ты, солнышко, сможешь через какое-то время там адаптироваться. Хорошие родители всегда жертвуют собой во имя ребёнка. Вы образовали семью, понимаешь? А семья — это обоюдная ответственность друг перед другом на всю жизнь, а уж, если рождаются дети, то ответственность за тепло в семье возрастает пропорционально количеству деток! Когда растишь их, приходится непрерывно поддерживать очаг, согревающий всех членов семьи. Конечно, это дело двоих: и отца, и матери, но именно женщине дано столько мудрости, дано столько любви, чтобы поддерживать пламя семейного очага. Только любовь, царящая в семье, даёт детям, да и родителям, ощущение счастья, только в душевном тепле дети вырастут хорошими добрыми людьми. И наша красавица, вот эта лапушка наша, разве не достойна она счастья быть обласканной и отцом, и матерью? Ты вышла замуж, родила ребёнка. Настала пора становиться взрослой, Яночка! Мужчина в семье столь важен! Без мужчины женщина не может чувствовать себя счастливой. Мы, женщины, так устроены, что в отсутствие мужчины рядом, даже, если женщина сильна духом и крепко стоит на ногах, она чувствует себя незащищённой и никому не нужной. Понимаешь? А это уже комплекс неполноценности, ущербность. И она, ущербность, обязательно будет усвоена подрастающим ребёнком как норма жизни. Твоя дочь и свою семью будет строить по образу и подобию родительской семьи, и покатит твой поезд, наращивая ошибки от поколения к поколению. Сколько примеров можно привести таких семей с матерями-одиночками вместо паровоза! Подумай, родная! Ты ведь у меня умница!
Слёзы застилали глаза Марины, усилием воли сдерживая их, она продолжала:
— Если решишься ехать к мужу, то я поеду с тобой, я своими глазами должна увидеть, куда вас со Стеллкой добровольно отдаю. Шмыгнув носом и опустив покрасневшие глаза, Марина спросила Мулю, которая молчала, взволнованная этим разговором:
— Муль, а ты как считаешь?
— Ох, Мариша! Как же тяжело-то дочку отпускать! О себе не думаешь, ведь испереживаешься, если уедет Яночка в эту тьмутаракань!
— Да что я, не обо мне сейчас речь, Муль. Речь о счастье моих детей, моей внученьки. Что может быть важнее?
Глава 11. РЕЙС В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
В это прекрасное майское утро вся семья, кроме Мули и Ральфа, собиралась на дачу. Находилась она в районе Обсерватории, левее дороги, ведущей в урочище Медео, что в предгорьях Заилийского Алатау. Впрочем, назвать это строение «дачей» было большой натяжкой. Достаточно давно, когда Яны ещё не было на свете, Костик ходил в детский садик, а его родители были совсем молоды, о даче никто не помышлял. В ней как в подспорье семьи нужды тогда не было. Яна с Женей предпочитали летом ездить куда-нибудь в отпуск. Однажды их совместных отпускных хватило даже на вояж в Болгарию, где они провели несколько чудесных дней на курорте «Солнечный берег». Костика тогда «подбросили» Маришкиной маме — и счастливые супруги укатили. Марина Михайловна помнит волнение, с которым она тогда впервые выехала за пределы своей страны. Ей казалось, что люди в других странах живут как-то совсем иначе. Она к тому времени побывала в разных городах Советского Союза — Минске, Москве, Ленинграде, Ереване, Тбилиси, Батуми, ездила в Крым и Ялту, но всё это было своё, родное, уклад жизни был всюду одинаков, а тут — заграница!.. Такое путешествие выпало им с Женей впервые в жизни. Марина вспоминает, как мечтая о курорте, она представляла себе гостиничный «люкс» с огромной, этакой барской, кроватью, на которой любовь слаще… Ей так хотелось почувствовать себя королевой, пусть даже ненадолго.
Дома они спали на раздвижной тахте, купив которую, были на седьмом небе от счастья, так как за мебелью в те времена люди стояли в очередях, записываясь в них задолго до покупки. Как они с Жекой радовались впервые приобретённой кастрюльке! Он танцевал вокруг стола, где красовалась новая посудина, лезгинку с ножом в зубах и смешно таращил глаза. Она подыгрывала ему, приплясывая на месте и покачивая бёдрами, вертела руками по-грузински то в одну сторону, то в другую. Этот «ритуальный» танец закончился на… дефицитной тахте Женька жарко шептал ей в ухо:
— Красавица! Какая красавица эта твоя… кастрюля!
Но, вообще-то, Маринка не понимала, откуда в ней, выросшей в скромной обстановке, не избалованной излишествами, приученной довольствоваться малым, возникали иногда мечты и фантазии под стать аристократам. Возможно, это было следствием прочитанных романов. Ну, в самом деле, не могло же это быть памятью подсознания? О своих польских дворянских корнях Маринка пару раз слышала от матери. Но такие «корни» во времена, когда гегемоном общества был рабочий класс, считались гнилыми и презренными, даже упоминать о них было делом опасным. Да она и не придавала значения всей этой чепухе. Однако Марину тянуло к старинным кокетливым шляпкам богатых дамочек, которые ей были бы очень к лицу. Ажурные зонтики и обнажённые покатые плечи представительниц княжеских родов восхищали её, она сожалела, что не родилась в то время. Надо сказать, что плечи юной Марины были тоже белоснежно-мраморными и покатыми, как у пушкинской Натали, и поэтому она не удивлялась множеству комплиментов в свой адрес. Но всякий раз, чтобы не поддаться этим чарам восхищения и не впасть в нарциссизм, она говорила себе: «Лично моя какая заслуга в том, что я симпатичная? Ну, от силы, хорошенькая. Что с того?.. Красота человека в его душе!». И всё же, и всё же… представления о совсем иной, прекрасной, жизни часто крутились в её юной головке. Когда Марина делилась порой своими мечтами с матерью, та отвечала с усмешкой: «Бодливой корове, дочка, бог рог не дал!» — и Марина воспринимала это как должное, считая свои «аристократические» замашки дурью.
…Номер в отеле, в который их провела горничная, к разочарованию Марины, оказался обыкновенным, весьма невыразительным, с двумя полуторными кроватями, расставленными по бокам узкой, длинной комнаты.
— Женька, а твоя жена — «бодливая коровушка…», — вздохнув, рассмеялась Марина. И моментально, не очень-то и расстроившись, переключилась мыслями на то, что они, наконец, у моря! А впереди их ожидало путешествие по основным городам Болгарии, которая была абсолютной копией любой из пятнадцати республик Союза, практически шестнадцатой республикой. Но это путешествие, пропитанное каким-то необъяснимым уютом болгарских городков с утопающими в цветах домиками на сваях, доброжелательные улыбки местных жителей, многие из которых знали русский язык, запомнилось Марине и Жене на всю жизнь. На всю жизнь запомнят они памятник на высокой горе простому парню Алёше, о котором сложена песня. «Стоит над горою Алёша — Болгарии русский солдат…»
Нельзя сказать, что подобные поездки Жене с Мариной выпадали часто. Но даже, если они в отпускное время оставались в своём городе, то предпочитали активный отдых, например, ходили в горы за грибами. Поднимаясь к альпийским лугам, собирали там, под елями, грузди. Ездили купаться на Капчагай, рукотворное водохранилище в семидесяти километрах от Алма-Аты. Бывало, отдыхали на озере Иссык-Куль в Киргизии. Любили бывать с детьми в парке… Автомобиля у них никогда не было. Почему-то его не хотел иметь Евгений Иванович. «Не стОит эта груда железа таких жертв, Мариша. Люди, чтобы скопить на машину много лет лишают себя всего самого необходимого, а жизнь так коротка!»
Как бы и где бы они ни проводили отпуск, никогда в их семье не было принято отдыхать друг без
